Гремучий Коктейль 3 (СИ)

На самом деле демоны — куда круче и надежнее людей, как мне объяснял лорд. Да, они невероятно хитрожопы и высокомерны, безжалостны, жестоки и аморальны, но у них есть незыблемые правила и принципы, что позволяет очень хорошо предсказывать их поведение. Потому, кстати, этот гад и выкатил свое предложение о контракте одержимости как некий козырь — он им и являлся. Демон при заключении такого контракта становится почти абсолютным союзником человека до конца жизни, оговорок крайне мало, а вот пользы просто вагон. Мало того, что адская тварь просто своим присутствием делает тебя крепче, живучее, быстрее и сильнее, так она еще и… ну, не Фелиция. То есть, может дать хороший совет, подсказку, побыть поручителем, заметить то, что не заметил ты. В общем, отличная штука.

…только вот предлагаться, в буквальном смысле, незнакомцу, приличный демон не будет. Только если он не находится в почти безвыходной ситуации. Вывод? Амадей для меня лишь лишние проблемы. К тому же, он сам ко мне прибежит, если обнаружит кого-то из наших общих недругов поблизости. Демоны предсказуемы.

* * *

— Вы уверены, что не хотите нам ничего рассказать, сударыня? — голос врача прозвучал мягко и так убедительно, что только мало что чувствующие мышцы лица не позволили ей тут же начать жаловаться на всю эту несправедливую жизнь.

— Н-еэт, — глухо произнесла она вместо этого, — Оштавьтье менья…

— Как вам будет угодно, — голос пожилого мужчины сразу начал звучать куда суше. Это едва не заставило Арию расплакаться. Хотя, именно этим она и занялась, дождавшись, впрочем, когда человек выйдет за дверь, оставив её одну на больничной койке.

Что ей теперь делать? Как быть? Куда она уйдет, когда ушибы пройдут? Домой? Нельзя! Вернется в общежитие академии? Для чего?! Чтобы этот мерзавец сделал с ней то, что прилюдно пообещал сделать?! А что теперь она может? Ничего! Даже вернуться за вещами! Все деньги у неё дома, а за ним следят!

Выплакавшись, она почти три часа лежала, рассматривая потолок. Не просто так, а приводя мысли в порядок, затягивая узду потуже на собственных чувствах. Вновь становясь из неудачливой одинокой ревнительницы госпожой баронессой фон Аркендорф, с младых ногтей решавшей проблемы целого баронства. Это было… сложно. У Арии никогда ранее не было возможности побыть просто молодой девушкой, но, как показали обстоятельства, шанса ей так и не предоставили.

— «Я виновата», — по старой привычке она обратилась к даймону, снова переставшему с ней разговаривать, — «Я во всем виновата. Начиталась книг, наслушалась рассказов. Задрала нос. Поверила, что такой же иностранец, как и я, только безземельный и безвестный, ищет моего покровительства. Захотела поверить. Мне так нужна была поддержка, что я сама себя во всем убедила, а потом попыталась убедить в этой лжи его. Он узнал о моей слабости, но не поднял на смех, а наоборот, стал помогать. Предложил сделку, которую я, дура, восприняла лишь за повод быть со мной рядом».

Спигон и не думал отзываться или как-то реагировать. С ним было почти как с Кейном. Ария сначала думала о нем как о капризном даймоне, затем как о ужасном, угрожающим её убить, затем только, пройдя страх и ужас (опять-таки за счет Кейна!), она поняла, что никогда не будет свободна от огненного кошмара, скрывающегося в её книге. Что если он и принадлежит ей, то через него — она принадлежит своим предкам, жестоким швейцарским наемникам. Их правилам.

Новое чудо, что с ней случилось, помогло начать по ним жить. Придало ей уверенности, сил, понимания этого жестокого мира. Она почувствовала себя королевой. Спигон стал обращаться к ней куда уважительнее. Они стали разговаривать. Он подсказывал, помогал, советовал. А она жила, беря то, что ей было нужно у тех, кто это имел.

Ария изменилась. Сейчас, лежа на больничной койке, она прекрасно видит, что стала настоящим лидером класса и популярной лишь потому, что двое людей перешли на свободную форму обучения. Что они плевать хотели на то, что она так ценит. Что их мрачное превосходство в любой момент могло раздавить её достижения, вне зависимости, захотели бы Дайхард с Терновой этого или нет.

Но почему она всё это понимает только сейчас? Почему не раньше? Зачем она оскорбила княгиню в её собственном доме, придя просительницей? Потому, что не считала себя таковой? Потому что пришла к тому, кто помогал раньше, к тому, с кем она боялась встретиться на тренировочной дуэли? Пришла с просьбой… проиграть? Отдать ей, Арии фон Аркендорф, мелочь, совершенно не нужную Дайхарду Кейну?

Князю Дайхарду Кейну. Оскорбленному ей, дурой, князю! Пришедшему на порог её дома с дуэльным оружием! Это уже не зубы, которые бы отрастали всё лето в лучшем случае, с лучшими лекарями, на которых у неё нет денег! Это смерть. Кейн убьет её безжалостно и быстро, также, как привык расправляться со всеми своими недругами или неудачными обстоятельствами! Тогда, во тьме русской глуши, он вышел на переговоры с людьми Синдиката, и заставил их отступить! Синдиката!