Гремучий Коктейль - 3

— Второе, — не обращаю внимания я, — Сейчас к вам прибыл не студент Дайхард, а действующий владетельный князь Дайхард, уведомляющий администрацию академии, что он с женой изволит на некоторое время покинуть город по насущным делам и потребностям. Учитывая, что мы оба на вольной форме обучения, это визит вежливости.

— У меня на происходящее иной взгляд, ваше… сиятельство! — рычит директор, — Что скажете насчет саботажа процесса обучения, а?!

— Конечно, — с охотой соглашаюсь я, — Он присутствует… присутствовал!.. в полной мере. Прошу вас, дорогой Олег Петрович, срочно написать жалобы на Тайный Приказ и на императора, даровавшего мне титул и земли прямо в первый год обучения ревнительскому мастерству — и я собственноручно отнесу их в суд! А уж со студентами, которые огульно и похабно жаждут славы, из-за чего отвлекают меня от учебы, службы и надзора за землями, вы сами, думаю, разберетесь. Верю в вашу справедливость, честность и доброту!

Короткий спич убил мысль в глазах директора. «Срочно написать жалобы в суд на Тайный Приказ и императора» — очень сильно не сочеталось с его мировоззрением и, кажется, жизнедеятельностью. Но ничего, мужик крепкий, очухался. Полоснул по мне взглядом «вали отсюда и сдохни!», да рявкнул, что больше ему сказать мне нечего.

Перед тем, как идти на самого последнего, самого трудного дракона, я как следует морально подготовился, угостившись в кофейне. Потянул время, так сказать. Анна Эбигейловна очень методична, что мне импонирует, так что обед у нас в одно и то же время. А дракону полагается плотный обед, потому что организм оживает, ему нужно больше питательных веществ. Сытый дракон бузить не будет.

Не, ошибся. Еще как будет.

Подростки склонны переоценивать свои первые достижения в жизни. А если упомянутый подросток много, действительно много работал, старался и напрягался, то заслугу, какой бы она ни была, ценить будет изо всех сил. Так что я, в общем-то, не удивился, когда Кристина взбесилась из-за того, что я очень грубо обошёлся с её незабвенным Амвросием Лебедяновичем (отняв, к тому же, собаку!), так что меня ждал первый полноценный домашний скандал.

Увидев, что Анна Эбигейловна перегородила дорогу к зонту-шпаге, Кристина, вспыхнув, тут же метнулась на кухне, откуда тут же раздался бой посуды! Наблюдая, как лицо нашей горничной слегка поддёргивается, что выдает огромную душевную муку этой страшной, но очень хорошей женщины, я решил прекратить безобразие.

— Как ты посмел! Ты без году неделя! А Амвросий Лебедянович…

— Ма-алчать! — рыкнул я, заставляя супругу замереть с тяжелым блюдом над головой, — Совсем с ума сошла?!

— Я или ты?! — волосы, которые Кристина в последнее время носила укороченными, стали удлиняться, извиваясь как раздраженные змеи.

— Ты! До сих пор готовая на всё, что угодно, лишь бы семью не опозорить, да чтоб по головке погладили! — продолжал рычать я, — Делайте со мной что хотите, люди добрые, лишь бы честь Терновых не пострадала! Надо замуж за книгу? Я согласная! Император-батюшка приказывает за добра-молодца выйти — бегу-бегу, повинуюсь! Смотрите, какая я хорошая, всю семью не подвожу!

— Да ты…

— Да я! Князь Дайхард! А ты княгиня! «Княжья десница»! У тебя, дурынды, пять десятков тысяч подданных, нестроение на столе, твоим родным смертью угрожают, а твой бля*ский Амвросий Лебедянович желает, чтобы ты здесь сидела! Служила верно, пока семья не обгадится, пока не приедут сюда перед нами на колени вставать, чтобы я затем в Москву ехал и перед императором также стоял! Как не оправдавший! Но нет, ты не видишь, что добрейший Амвросий, в сраку его долотом, Лебедянович, проводит волю монаршью, чтобы нас всех раком поставить, конечно нет! Как можно!

— ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ! — огромная грива бывшей Терновой поднялась веером, распушиваясь вокруг неё огромным капюшоном кобры, — Ты, иноземец! Ты говорил от моего имени с моим начальством! Ты оскорбил его! Плюнул на весь Приказ! Ты разрушил всё, над чем я работала!

— А ты — слепая курица… — негромко произнес я, начиная надвигаться на девушку, — Знаешь, что такое «синдром отличницы»? Это когда ты стараешься изо всех сил, веря, что твоих усилий хватит, чтобы всё стало хорошо. Что ты всё сможешь, потому что ты умеешь учиться. Умеешь выполнять свою работу. Ни черта ты не умеешь!

Последнее я прорычал, уже нависая над прижавшейся к стенке девушкой, чьи волосы уже опали, как им и полагается.