Гремучий ручей

– Пропал Митька. – Григорий говорил шепотом. Записку он забрал, бережно сложил, сунул за пазуху. – Сын мой единственный пропал, выходит.

Она молчала. Что тут скажешь?

– Сын пропал, а Зоська пошла его искать. Пошла и сгинула. Так выходит?

Она снова ничего не ответила. Ему нужно пережить эту боль самому, она тут не помощник.

– Гадина какая-то похитила моего сына, а жену растерзала…

– Григорий…

– Молчите, тетя Оля! Я тоже грамоте обучен, читать умею. И вы видели, что она мне написала.

– Григорий, она была не в себе. Ты должен понять.

– Нет! – Он в ярости мотнул головой. – Это сына нашего касается! Думаете, я не знаю, что Зоська моя дурочка… – Сквозь сжатые зубы он втянул в себя воздух, сказал с болью в голосе: – была дурочкой. Но я ее все равно любил. И она меня любила. А Митяя так вообще без памяти. Слепая материнская любовь. Вы должны понимать, тетя Оля.

Она понимала, поэтому молчала, не перебивала.

– И если Зося моя написала, что он там, значит, там его и нужно искать!

– Его там нет, Григорий.

– Почему?

– Потому что я там работаю. Я не видела его там. Или ты думаешь, я бы прошла мимо, ничего не предприняла?

– Вы хорошая, тетя Оля. – Григорий смотрел на нее сверху вниз, разглядывал, словно видел впервые в жизни. – Но вы женщина. Вот Зоська моя тоже хорошая была, не побоялась, сунулась. И что с этого стало? Где моя Зоська? – Он помолчал, а потом сказал решительно: – Мне нужно туда попасть.

– Куда?

– В Гремучий ручей.

– Это невозможно, там охрана, автоматчики с собаками, – сказала Ольга – и только потом подумала, что ведь возможно. Очень даже возможно. Да только зачем ей там Гриня? Что они там вдвоем станут делать? Ни она ему не помощница, ни он ей не помощник. Или все не так? Или это не помеха, а подмога?

– Вы же придумали что-то, тетя Оля. Я же по глазам вижу, что придумали.

Ишь, по глазам он видит. Раньше только она по глазам читала. Его бы тоже прочитать. Еще один в ее длинном списке…

– К дому моему подходи, – велела Ольга. – Только не мешкай. И сделай так, чтобы тебя никто не увидел. Сможешь?

– Обижаете, – Гриня снова криво усмехнулся. – Вы в доме – а через пять минут я у вас.

И не обманул. Ольга еще только собрала все самое необходимое, как за ее спиной послышалось:

– А вот и я.

Она вздрогнула от неожиданности, но оборачиваться не стала. Кивнула на ворох вытащенной из шкафа одежды, велела:

– Примерь. Это зятя моего вещи.

Гриня переодевался, не таясь и не смущаясь. Да и что ее смущаться, старую…

Через пять минут перед ней стоял совсем другой человек – опрятный, улыбчивый. Да, Гриня улыбался прежней своей улыбкой. Перед этой улыбкой не могла устоять ни одна барышня.

– Ну как? – спросил, разглядывая свое отражение в зеркале.

– Бороду нужно привести в порядок.

– Это мы мигом. Мне бы мыло и ножик.

С ножиком Григорий управлялся ловко, сказывалось, видать, криминальное прошлое, но сейчас может оно и к лучшему.

– А теперь как?

– Хорошо. Скажу, что ты мой племянник. Слышишь меня, Григорий? Ты племянник. На фронт тебя не взяли из-за инвалидности. Это если они станут спрашивать, почему ты такой молодой и не на фронте.

Ольга задумалась. Они ведь могут и не спросить, они ведь могут как она, просто посмотреть повнимательнее. И тогда уже никакая ложь не спасет. Значит, она должна их опередить. Если придется, внушить Григорию эту мысль, заставить поверить.

– Иди сюда, – велела она. – Дай-ка я на тебя посмотрю.

Посмотрела. С таким же успехом могла в воду посмотреть. Во взгляде Григория не было сопротивления, стен кирпичных он не строил, но в душе его клубился такой густой туман, через который не пробиться ни ей, ни кому бы то ни было. Это хорошо.

– Ну? – спросил нетерпеливо Гриня. – Налюбовались?

– Пойдем, – Ольга потянула его за рукав. – Скоро Танюшка с похорон вернется. Не нужно, чтобы она тебя видела. Не нужно, чтобы тебя вообще видели.

– Тогда вы идите, а я в лощине вас догоню. Да не беспокойтесь, тетя Оля, я как ветер, никто не заметит.

Может, как ветер, но все же – туман-человек. И с оружием умеет управляться. Такого лучше иметь в союзниках, чем во врагах. А то, что вор… Так лучше вор, чем убийца!

* * *

Григорий, как и обещал, догнал Ольгу в лощине: выступил из кустов молчаливой тенью, снова заставил вздрогнуть от неожиданности.

– Ходишь как тать, – сказала она шепотом, а Гриня лишь усмехнулся в ответ.

Полпути шли молча, каждый думал о своем, а потом Григорий не выдержал, заговорил:

– Покажите мне это место… покажите, где ее нашли. Это же вы ее нашли?

– Гриня, зачем тебе?

– Надо, – сказал он и нахмурился. – Я видеть хочу. Понимать.

Спорить с ним было бесполезно. Такой только с виду шалопай, но копни поглубже – кремень. Если что решил, не остановится. И все выдержит, если уж на то пошло.

Он выдержал. Выдержал, несмотря на то, что единственная рука нимфы все еще была бурой от Зосиной крови и ее каменная туника тоже была бурой. Он стоял и смотрел, а потом втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы, отступил на шаг, процедил:

– С Митяем они такого не сделают.

– Григорий, это сделал зверь, – сказала Ольга мягко. – Я не знаю, какой, но точно не человек.