Гренада моя

— То есть вмешательство России во внутренние дела Испании вы считаете правомочными?

— Генерал Франко открыто призвал помощь в виде германского и итальянского экспедиционных корпусов. В общей сложности более двухсот тысяч солдат и офицеров с тяжелым вооружением. Итальянский флот осуществляет блокаду испанского побережья. Мы же ограничились военными поставками и отправкой добровольцев. Причем делаем это не тайно, а явно. Поддерживая законное правительство, представленное в Лиге Наций.

— Все же я вас не понимаю, Семен Аркадьевич. Вы вроде никогда не симпатизировали монархии. А тут вдруг такое единение с политикой правительства.

— Просто вместо того, чтобы воспринимать в штыки все начинания императора, я смотрю на вопрос объективно. И в перспективе от союза с Испанией вижу только пользу. Если не прилагать никаких усилий к отстаиванию своих геополитических интересов, то в результате мы окажемся без союзников.

— И кто посмеет всерьез напасть на Россию, которая является одной из пяти обладательниц установок Теслы? Это оружие перевернуло все прежние представления о войнах, положив конец глобальным конфликтам. Несколько десятков мощных силовых выбросов способны попросту расколоть Землю.

— А кто говорит о прямом нападении? Для начала достаточно устроить изоляцию России. А там возбудить внутренние противоречия и разорвать на куски. Как это уже пытались сделать во время интервенции.

— В таком случае император ищет странные способы обзавестись союзниками. Подход к цивилизованным странам с позиции демонстрации силы, как к диким и отсталым народам… Это путь в никуда. Нет. Хуже того! В пропасть. Нам необходимо прислушиваться к европейским державам и налаживать всесторонние взаимоотношения. Даже если при этом придется чем-то поступиться.

— Бросьте, господа, — подал голос третий собеседник. — Не мешайте Алексею Николаевичу совершать ошибки. Куда подевались наши коммунисты, эсеры, анархисты и иже с ними? Немалая их часть находится в Испании. И кстати, на стороне Народного фронта. Так что если государь поможет республиканцам победить, то власть в Испании перейдет в руки противников монархии. В случае такого союза мы получим усиление оппозиции здесь, у нас дома. И, прошу заметить, радикально настроенной оппозиции, а не умеренной… Похоже, здравомыслием император удался в своего покойного родителя.

— Да какой он император! — с нескрываемым сарказмом обронил четвертый из собеседников, так же одетый в смокинг. — Кто в здравом уме поверит в басню о спасении наследника из расстрельного подвала! Раненый мальчик, имея такой недуг, как гемофилия, сумел не истечь кровью, добраться до какой-то знахарки в лесу, которая его выходила. Да потом еще и эта судьбоносная встреча с Колчаком в Омске. Более чем за тысячу верст от Екатеринбурга. Просто вздор какой-то.

Для Азарова это было уже слишком. Прямое оскорбление императорской особы. Да ни один офицер не может остаться в стороне при таких речах. Однако он едва начал оборачиваться, когда послышался строгий голос того самого здравомыслящего Семена Аркадьевича:

— Поосторожнее, Викентий Спиридонович. Сегодня, конечно, не так, как было двадцать лет назад, но все же стоит следить за своими словесами. Одно дело — выказывать недовольство политикой государя и совсем другое — бросать обвинения в самозванстве. Тем более что это всего лишь английская утка.

— Вы так в этом уверены? — прищурился четвертый.

— Более чем, — убежденно произнес мужчина. — Сохранилась огромная масса кинохроники и фотографий, по которым можно без труда опознать внешность его величества. Прибавьте сюда тот факт, что у императора наличествует заболевание гемофилии. Причем Колчак сделал все, чтобы осмотр на тот момент еще наследника провели в том числе и иностранные медики. Да, Алексей Николаевич долгое время служил исключительно знаменем, под которое всех сзывал Александр Васильевич. Но сегодня он — вполне самостоятельная фигура. Хотя и не помышляет отказываться от помощи своего спасителя. И никаких сомнений относительно его личности нет. Мы можем одобрять или не одобрять его действия, но сомневаться в происхождении… — Он многозначительно посмотрел на четвертого собеседника.

Как видно, тот слегка переусердствовал с вином. Но сейчас трезвел с невероятной быстротой. Уже обернувшийся Григорий отчетливо рассмотрел в его взгляде помимо растерянности еще и страх. Понимает, что в своей либеральной вольнице, которую позволяет император, здорово перегнул палку.

— Прошу прощения, господа, — наконец выдавил он из себя. — Я зарвался и неправильно выразился. Я всего лишь хотел обозначить тот момент, что в европейских державах присутствуют сомнения относительно легитимности российского правителя.

— Пускай они эти сомнения оставят при себе, — не выдержав, вмешался Григорий. — Не стоит повторять бред просвещенных европейцев, убежденных в собственной непогрешимости.

— Молодой человек, это частная беседа. — Семен Аркадьевич смерил подпоручика внимательным взглядом.