Гренада моя

Эти слова ввергли Клима в недолгий ступор. Вот оно, значит, как. Дробышева собиралась поступать в Павловское училище. И, соответственно, распрощаться с гражданской жизнью и возможностью обзавестись семьей минимум на восемь лет. А потому ни в коем случае не могла быть охотницей за приданым. Она и вправду стремилась его защитить. Да, ошибалась и оказалась не права. Но черт возьми, от этого никто не застрахован! Он же походя обидел дорогого для него человека.

— Катенька, у тебя нет ни малейшего повода ревновать меня к ней. А вот я, похоже, ее очень сильно обидел, заподозрив в нехорошем.

— Клим…

— Катюша, ты любовь всей моей жизни, мое счастье, мое сердце, моя единственная половинка до конца моих дней. Алина же — настоящий друг, всегда была им и останется. А потому прошу тебя, больше никогда так о ней не отзывайся.

— Я должна буду принимать ее у нас дома? — напряженно выдавила из себя Катя.

— Она мой друг, и ты вовсе не обязана…

— Твои друзья — мои друзья, дорогой.

— Спасибо, милая, — произнес он, твердо решив, что никогда не станет ее огорчать необходимостью переступать через себя.

Потом они вновь кружились в танце. И Клим буквально млел от охватившего его чувства счастья. Рядом с ним любимая женщина, и он ею любим. Более того, она разделяет его взгляды и готова поддержать во всех начинаниях. Ей удалось найти общий язык с тетушкой, бросившейся на защиту невестки. Друг, считавшийся утраченным, таковым и остался. Надо лишь переговорить с Алиной и извиниться перед ней, чтобы покончить с возникшим недоразумением. Словом, все просто замечательно.

— Господа, слышали новость? — заговорил один из гвардейских поручиков.

Клим не собирался вслушиваться в беседу слегка подвыпивших офицеров, хотя в их среде находился и княжич Бабичев. Знакомы они были мало. Довелось как-то вместе оказаться на дуэли, представляя одну из сторон. Потом пару раз сталкивались на приемах. Его же ожидала Катя: супруге вновь стало жарко, и Клима делегировали за прохладительным напитком.

— В этом суетном мире что ни день, то целая куча новостей. О какой из них вещаешь ты, остается только гадать, — откликнулся другой поручик, кажется, Сомов.

— Поговаривают, среди девчат в Павловском обнаружилась очередная белая ворона, отказавшаяся следовать традиции и сохранившая невинность.

Став невольным свидетелем диалога, Клим подумал, что этой девушкой могла быть только Алина. Больше попросту некому. Его вера в подругу была искренней и безоговорочной. Испытывая за нее чувство гордости, он помедлил с лимонадом. Ему захотелось лично услышать из уст гвардейцев подтверждение правоты своих суждений.

— О ком речь, Аркадий? — оживился Сомов.

— Мне тут сорока на хвосте принесла, что некая Алина Дробышева решила выделиться в общем ряду и сберегла-таки честь. И вообще, она весьма примечательная особа. Участница Хасанских боев, отмечена солдатским Георгием.

При этих словах Клим не без удовольствия ухмыльнулся, правда стараясь остаться незамеченным. Он уже хотел удалиться, как вновь заговорил Сомов:

— Знаю, о ком речь. Видел ее на банкете в «Крыше». Она весь вечер ворковала с Бабичевым, — указывая кивком на подпоручика, уточнил он. — И насколько мне помнится, они ушли оттуда вместе. Ну, может, и по отдельности, но уж точно одновременно.

— Уж не путаешь ли ты, Дмитрий? — усомнился Аркадий.

— Вовсе нет. Помнится, моя знакомая даже всполошилась по поводу отсутствия подруги.

— Знакомая?

— Без комментариев. Хотя будь я проклят, там есть о чем поговорить, — расплылся в самодовольной улыбке поручик.

Клим и впрямь был готов проклясть болтуна за многословие. Его буквально разрывало от любопытства и едва не трясло от ожидания. Он уже стоял с фужерами в руках, ноги словно приросли к полу.

— Ну да и бог с тобой, — отмахнулся Аркадий, переключая внимание на Бабичева: — Алексей?

— Согласен с Дмитрием. Без комментариев, — многозначительно произнес молодой человек и пригубил бокал с вином.

В этот момент Клим сделал два стремительных шага, наступил на до блеска начищенный сапог Бабичева, да еще вдобавок к этому выплеснул на него лимонад из фужера.

— Какого?! — возмущенно выдал Алексей.

При этом он отстранился, смешно выставив перед собой руки и изогнувшись, словно желая избегнуть сладкого душа. Хотя поделать с этим уже ничего не мог. Отставил на стойку бокал с вином, отряхнул мундир и посмотрел на Кондратьева.

— Клим, право, что это было?!

— Я вас не заметил, милостивый государь, — буравя его ненавидящим взглядом, произнес тщедушный без пяти минут доктор со смешными очками-блюдечками.

— Может, хотя бы извинишься за свою неловкость? — все же попытался разрешить дело миром Бабичев.

— Не вижу для этого ни единой причины. Вам не следовало стоять у меня на пути, — непреклонно ответил Клим.

— Иными словами… — многозначительно произнес княжич.

— Коль скоро вы считаете себя оскорбленным, я к вашим услугам, сударь.

— Клим…

— Если у вас нет претензий, то позвольте откланяться, — вскинув подбородок, выдал несуразный забияка.

— Мои секунданты навестят вас завтра поутру, сударь.