Гренада моя

– Бенито, но там и шансов остаться незамеченным куда меньше.

– Я это осознаю.

– Там они могут до тебя дотянуться.

– Зато материалы не сгорят в подбитой машине.

– Хм. Твоя правда. Ладно. Сделаем, как просишь. Но тогда сразу устраивайся на броне замыкающей машины.

– Хорошо.

– Ну что, Гриша, знать, не одних русских отличает храбрость.

– А й-а об-братного и не ут-тверждал.

– Знаю. Держи лапу, друг Гриша. И если что, не поминай лихом.

– П-прощай, Иг-горь.

Григорий взобрался по скобам в рубку «Тизоны». Защелкнул крепления ботинок в замках педалей. Пристегнул карабины подвесной и подтянул ремни. Затем извлек из внутреннего кармана специально приготовленную вату. Скатал шарики, засунув их в уши, наложил сверху большие тампоны и прикрыл их клапанами шлемофона.

Эти меры возымели свое действие. Теперь он практически ничего не слышал. Так, едва различал особенно громкие звуки. К примеру, свист предохранительного клапана котла до него уже не долетал. Пусть он и ощущал его через легкую вибрацию машины. Он вообще чувствовал бронеход, как свою вторую кожу, ну или собственный скелет.

В любом случае лучше положиться на зрение, чем в какой-то момент заполучить целую гамму неприятных ощущений. Головные боли стали реже, о тяжелых последствиях от громких звуков он практически позабыл. Но ведь все познается в сравнении. Лучше не рисковать. Не хватало еще потерять боеспособность от близкого разрыва снаряда или рикошета от брони.

Бросил взгляд на панель с манометрами. Она все еще освещена ацетиленовым фонарем. После ночного перехода он так и не погасил его. Мелькнула мысль сделать это сейчас, но все же передумал. Азаров и без того полностью будет полагаться на зрение, так что лучше, если ему не придется вглядываться в показания приборов.

Наконец изготовившись, он поднял флажковый сигнал «готов к движению» и посмотрел на машину Ермилова. С самого начала было определено, что на территории противника Григорий двигается головным. Игорь запросил готовность у других экипажей.

Молодцы мужики. Понятно, что принцип работы у всех машин схожий. Но в то же время и отличий хватает. Однако они с успехом освоили трофейные «Тарантулы». Или Ермилов, кроме всего прочего, гонял их и по этому материалу? С него станется. Служил и воевал он с огоньком. Любил называть себя человеком войны.

Наконец Григорий получил добро на движение и налег на педаль левой ноги. Привычно, не отдавая себе отчета, поймал баланс. И машина сдвинулась с места. Первый шаг, второй, третий, и вот уже бронеход набрал крейсерскую скорость.

Выйдя из леса и все еще оставаясь невидимыми со стороны полустанка, дошли до дороги и дальше уже двинулись по ней. Вот так взглянешь со стороны, движется усиленный взвод бронеходов, что в условиях холмистой местности не выглядит таким уж неуместным и необычным.

Связь осуществляется посредством гелиографа, посыльных или голубей. То есть все происходит достаточно медленно. Не то что во времена Великой войны, когда повсеместно использовались телефоны, проводные и беспроволочные телеграфы. Даже если кто-то и проявит любопытство, раньше времени бить тревогу не станет.

До русла ручья добрались без проблем. Нагло и совершенно открыто. Не вызвав особых подозрений и беспокойства. Никто не подхватился, даже когда Григорий отвернул вправо, двинувшись вдоль берега ручья. «Тарантулы» повернули налево, вошли в русло и гуськом потянулись вверх по нему, частично прикрываясь берегами.

Момент истины. До «Наварры» не больше ста пятидесяти метров. До бронепаровоза – около двухсот пятидесяти. Угол атаки приемлемый. Запас по бронепробиваемости – миллиметров тридцать. Столь острых углов атаки для снарядов, чтобы обеспечить гарантированный рикошет, попросту нет. Все как раз наоборот. Главное, попасть в цель, и пробитие будет.

Как видно, командир второй артиллерийской платформы не дремал. Обе башни вдруг пришли в движение, наводя стволы своих орудий на «Тизону». Григорий как раз уже начал выводить орудие для поражения бронепаровоза. Но вынужден был на ходу пересмотреть приоритеты. Причем в прямом смысле ни на мгновение не останавливаясь.

Когда артиллерийская платформа оказалась на линии огня, он нажал на спусковой рычаг. Выстрел долетел до слуха довольно слабым отзвуком, мягко толкнувшись в уши. Зато в дрогнувшую панораму прицела было явственно видно, как трассер уткнулся в боковой броневой лист. Обе башни тут же замерли.

Пока вел стволом вдоль состава, орудие успело перезарядиться, и он, не прекращая движения, вновь нажал на спуск. И снова приглушенное эхо выстрела. Трассер, уткнувшийся в стену второй артиллерийской бронеплатформы. Но на сей раз без видимого эффекта. Ну и ладно. Если там кто-то был, то ему сейчас не до взбесившегося бронехода.

Наконец в прицеле появился угловатая защита паровоза. Прицелился в район котла и выстрелил. Этот выстрел порадовал струей пара, вырвавшейся из недр трудяги. Всегда приятно наблюдать результат своей деятельности. Все, эта цель ему теперь неинтересна. Состав полностью обездвижен. Если только не подгонят другой паровоз.