Гренада моя

– Нет, конечно, – пожала плечиками Алина. – К примеру, я сегодня не собираюсь доводить до этого. Посижу немного и уйду. Я понимаю, что армия сильна своими традициями, но не собираюсь слепо следовать им.

– И что будешь делать, если случится плен?

– Можно подумать, если я сейчас раздвину ноги перед первым встречным, это поможет мне в трудную минуту, – сморщила носик Алина.

– Нет, разумеется. Но хотя бы узнаешь, каково оно, когда…

– Не знаю, как ты, Танюша, но лично я предпочту иметь при себе пистолет с двумя патронами, чтобы застрелиться.

– А почему с двумя? Боишься промахнуться? – нервно хохотнула Травина.

– Промахнуться я не боюсь, а вот осечка случиться может, – совершенно серьезно ответила Алина.

– Якина со свету сживет. Она так яро отстаивает традиции, – угрюмо и с явным сомнением произнесла Травина.

– Меня ничуть не заботит мнение Марии. Есть традиции, не лишенные смысла, способствующие преемственности поколений, повышению морального и воинского духа. Но я не желаю участвовать в непотребстве, прикрываемом некими благими намерениями. Тем более что благого-то тут ничего и нет.

– А ну как… А я так и не узнаю…

– Таня, все просто. Нам предстоит служить в гвардии. Благодаря гению Теслы большая война России не грозит. Локальные конфликты – для гвардии дело сугубо добровольное. Ты можешь просто отслужить пять лет в Петрограде и выйти в отставку.

– А зачем тогда вообще было поступать в училище? – вздернула брови Травина. – Чтобы потом опять вернуться в рабочую слободку, выйти замуж за токаря и жить в тесной квартирке? Ну уж нет. Я вытянула свой счастливый билет и за здорово живешь не отступлюсь.

– Хорошо. Но ведь вовсе не обязательно делать это.

– Чтобы добиться успеха, порой нужно переступать через себя. Я приму это как очередное испытание, – грустно ухмыльнулась девушка.

– Это твой выбор, – не стала спорить Дробышева.

– Мой, а то чей же. Ну так как, поможешь с приборами?

– Разумеется. А вообще, предлагаю начать с шампанского.

– Зачем?

– Уверена, оно поможет тебе немного расслабиться. А как только ты станешь меньше волноваться, так и с легкостью припомнишь то, чему учили на занятиях.

– Думаешь?

– Уверена. А еще, надеюсь, тебе будет легче и в другом.

При этих словах теперь уже залилась румянцем и Алина. Татьяна же стала и вовсе пунцовой. Нет, тут без игристого вина точно не обойтись.

Дробышева окинула взором помещение ресторана. Гвардейские офицеры и юнкера-девушки сидят пока по отдельности. По двое или четверо. Но свободных мест нет. И стоит ли говорить о том, что большинство из присутствующих – именно мужчины? А то как же, здесь ведь с легкостью разместится и сотня посетителей, девушек же ровно тридцать пять.

Мужчины все время посматривают на девиц, о чем-то переговариваются. Впрочем, о чем еще может быть речь, как не о героинях сегодняшнего дня. И уже нарисовались соперники. Алина явственно уловила между некоторыми из мужчин молчаливую пикировку взглядами и жестами.

От этого наблюдения на душе стало как-то гадостно. Зря она сюда пришла. Надо было послушать отца. А так и его расстроила, и самой мерзко. Чувствует себя чем-то вроде желанного трофея для мужских утех. Да-да, все так. Подумаешь, у нее нет тех форм, что у Татьяны. На нее постоянно посматривали заинтересованно и оценивающе.

Но Алина ведь собирается стать офицером. И от общения с мужчинами с их сальными армейскими шуточками никуда не деться. Ей предстоит влиться в их среду, и только от нее зависит, как к ней будут относиться окружающие. Вот и получается, что у нее сегодня первый экзамен на самостоятельность.

Они успели выпить по бокалу шампанского и попробовать первое блюдо, когда встал один из капитанов. Он постучал ножиком по стенке бокала, привлекая к себе внимание. И нескончаемый приглушенный гул разговоров резко пошел на убыль.

– Господа офицеры. Сударыни юнкера.

При этих словах все стулья пришли в движение, а присутствующие поднялись из-за столов с бокалами в руках. Алина приметила, как несколько офицеров поспешно застегивают воротники мундиров, приводя форму одежды в надлежащий вид. Иные, прежде чем взять в руки бокалы, одергивали кителя. Может, чтобы выглядеть более эффектно, а может, чтобы лишний раз подчеркнуть важность момента.