Гренадер

По расписанию – да, но разведчики углядели новенькие автоматы МП-38 чуть не у каждого третьего бойца, миномёты не пятидесяти, а восьмидесяти одного миллиметра, а в рощице – то, что Саблин принял за склад боеприпасов и амуниции, – замаскированные стопятимиллиметровые гаубицы числом три. Да не на конной тяге – на бронеавтомобилях «хорьх». Тех, что немцы называют «специальная машина 222», и это ещё две двадцатимиллиметровые пушки и два пулемёта МГ-34.

По всему выходило, что противостоит гренадерам не обычная рота, а ударная группа. И это вносило существенную поправку в расклады.

Саблин прикидывал свои силы. Гренадерский взвод включает три отделения. В отделении три тройки – старшим идёт фельдфебель, с ним два унтер-офицера. Десятый – подпрапорщик или прапорщик, командир отделения, который в боевых условиях примыкает к тройке на особо опасном направлении. Итого тридцать бойцов и он сам, командир взвода. Тридцать один человек до копеечки.

Правда, в бою каждый стоит десятерых. У всех «пятёрки» – пятая модель автомата Фёдорова в укороченном десантном варианте. Отличное, безотказное оружие с хорошим боем, удивительно тихое. Различить звуки выстрелов можно только вблизи, и то автоматная очередь напоминает этакое стрекотание, а не пальбу. Плюс наганы, казачьи ножи-засапожники. Но вот пулемётов, например, у них не было. Незачем диверсантам пулемёты. А ударная группа наверняка имеет не по одному МГ на отделение, а больше. М-да… задачка.

Далее, погранцы. Сорок бойцов вместе с командирами. Итого численностью они проигрывали немцам более чем вдвое. Оружие у чехов своё, изготовленное на «Ческа Зброёвка». Очень неплохая винтовка CZ.24, легкая и точная, но всё же магазинная винтовка. Это вам не самозарядка, не пистолет-пулемёт. Пока передёрнет чех затвор, германец его из МП в решето превратит. Пулемёты приличные – ZB.26, но их мало, всего четыре на заставу. Пистолеты у офицеров.

И главное, чехи-погранцы обучены стеречь контрольно-следовую полосу да ловить нарушителей границы. Сражаться с регулярными частями не их, в общем-то, дело. И застава совершенно не приспособлена удерживать штурм ударной группы. Укреплений здесь нет, и быстро их не возведёшь. А времени у него, Саблин был уверен, очень мало. Или почти нет.

Есть о чём задуматься.

– Почему так получилось, Милан? – спрашивал Саблин у чеха поздним вечером. Тот достал бутылку Бехеровки, чтоб посидеть, но лёгкого трёпа под рюмку крепкого ликёра, настоянного на двух десятках трав, как-то не получалось. – Где ваша армия? Почему против ударной группы «Гансов» одна ваша застава, беззащитная как голенькая девочка перед пьяным ландскнехтом?

– Я сообщал, – глухим голосом отвечал Блажек. – Специально ездил в дот сто двадцать девять. Докладывал о подходе германского подразделения. Мне сказали, что это провокация. Приказ – не поддаваться на провокации.

– Ага, провокация. Если эта «провокация» ударит из всех стволов, от вашей заставы живого места не останется.

– Ты немного не знаешь, Иван, – сокрушался надпоручик. – Наверху уверены, что если будет удар, то в Судетах. Туда сейчас прикованы взгляды всей Чехословакии. Там основные силы. Нас прислали сюда, на австрийскую границу, лишь две недели назад.

– Ладно, – кивнул Саблин, разливая по стаканам. – А «гансы» таки на нас двинут, мы можем рассчитывать на помощь? Из дота или ещё откуда?

– Им приказано оборонять свой участок, – покачал головой Милан. – И их всего семеро. Гарнизон в Зноймо невелик, и у них тоже приказ. Нет, Иван, справляться нужно самим.

Два дня прошли спокойно, но напряжение на заставе не уменьшалось – нарастало. Милан и его заместители, подпоручик Куберт и поручик Несвадба, ходили хмурые, покрикивали на бойцов. «Войины-свободники-дэсатники» быстро и точно выполняли распоряжения, шустрили по службе, но вид при этом имели какой-то… потерянный. Только опытный командир мог заметить растерянность рядовых и подофицеров, и Саблин видел.

А немцы обустроились на совесть и, казалось, не обращают внимания на пограничников. Дымила полевая кухня, случались построения, личный состав разбивался на группы – то ли чистили оружие, то ли проводили какие-то занятия. Разве что строевой не занимались да не устраивали учебных стрельб.

Но Саблин не обманывался, не единожды замечал он проблески оптики в невысоких кустах перед рощицей, в самой роще засёк хорошо замаскированные пулемётные гнезда. И о гаубицах помнил поручик, и о миномётах не забывал. И был уверен – прибытие русских не осталось незамеченным.

А вчера на свободное пространство вышел гауптман и принялся нагло, в упор рассматривать заставу через бинокль. По-хозяйски так рассматривал, будто прикидывая – пойти и выгнать чехов прямо сейчас или подождать до завтра? Саблин был на вышке и тоже рассматривал немца, лицо которого почему-то казалось странно знакомым.