Гренадер

— Мои аналитики считают, что шум вокруг вала — политический ход. И только. Отвлекающий манёвр. Чехи опасаются удара именно с этой стороны, они готовы к нему. А если просачиваться со стороны Австрии небольшими ударными группами между укреплений, захватывать плацдармы, с которых впоследствии можно двинуть мощные бронетанковые соединения на Брно и Прагу… На это сил у вермахта хватит.

— Вы хотите сказать, что если помогать чехам, то именно там, на границе с Австрией?

— Так точно, Антон Иванович. Силами гренадерских подразделений.

— Хорошо, Николай Павлович. Ступайте. Директивы получите в ближайшее время.

2

От Зноймо до заставы гренадеры ехали в закрытом фургоне. Вначале катились по какому-то шоссе, потом свернули, очевидно, на просёлок, и трясти стало безбожно. Саблин подумал тогда, вот, мол, все ругают русские дороги, а оказывается, и в цивилизованной европейской Чехии есть колдобины с ухабами.

Наконец добрались. Поручик выпрыгнул из кузова, с наслаждением потянулся, хрустнув всеми суставами, вдохнул полной грудью напоённый запахом спелой ржи воздух. Следом начали выгружаться его гренадеры, и тут же рядом возник высокий подтянутый офицер в форме защитного цвета.

— Поручик Саблин? — проговорил он почти утвердительно.

— Так точно. С кем имею честь?

— Надпоручик Чехословенска Армада Милан Блажек, — козырнул чех. — Командир заставы. Мы ждали вас. Это ваши бойцы? — снова скорее утвердил, чем спросил, надпоручик.

— Так точно. — Саблин тоже отдал честь. — Первый взвод третьей роты Отдельного гренадерского батальона.

Припомнил звания в чешской армии: надпоручик идёт перед капитаном, как и поручик в российской. Значит, по рангу они примерно равны.

— О, гренадеры! — разулыбался Блажек. — Мы слышали о победах русских на Востоке.

— Вот как? — озадачился Саблин. — Честно говоря, мало кто знает о подвигах гренадеров. Даже в России.

— Нам дали некоторую информацию. Строго конфиденциально, естественно. И мы… как это… могила!

И улыбнулся уже совершенно ослепительно. Чувствовалось, этот чешский офицер искренне рад прибытию русских воинов, видит в них друзей, пришедших на подмогу в трудную минуту. Неожиданно для себя Иван Ильич почувствовал к нему ответную симпатию, чувство, какое можно испытать только на войне, когда начинаешь понимать: этот человек прикроет тебе в бою спину.

— А давай по имени! И на «ты»! — протянул он руку надпоручику, повинуясь внезапному порыву.

— Идёт! — тряхнул головой чех и ответил крепким рукопожатием.

Получилось как-то очень по-русски.

— Меня, кстати, Иваном зовут. По-вашему, наверное, Ян?

— Да, Ян. Но я буду называть тебя Иваном, как нарекли батюшка с матушкой. Так правильно.

— Милан, где ты научился так чесать по-русски? — не сдержался Саблин. Чех говорил почти без акцента, лишь иногда запинался да произносил слова слишком старательно, как на родном языке не говорят.

— Я учился в Москве! — снова улыбнулся Милан. — Высшее имени Михаила Кутузова пехотное училище. Выпуск тридцать четвёртого года.

— А я — Московский Императрицы Екатерины II кадетский корпус, а потом Александровское училище. В точности как Тухачевский! Только выпускался в тридцать пятом.

— О, Тухачевский! — закивал Милан. — Мы его тоже знаем. О нём знаем — много славного. Я рад, Иван, что вы прибыли. Я почти уверен, нам понадобится ваша помощь. И… надо будет присесть как-нибудь вечерком, поговорить. Наверняка найдутся… знакомцы по Москве.

— Посидим, Милан. Обязательно посидим. А сейчас скажи, что немцы?

— Немцы? — тут же посерьёзнел пограничник. — Немцы есть, Иван. Пошли на вышку, сам увидишь.

Посмотреть было на что. Прямо у границы, на сопредельной стороне, расположилось подразделение вермахта. Милан дал бинокль, Саблин вгляделся: не пограничники. Судя по количеству палаток, разбитых сразу за буковой рощей, чтобы не быть совсем уж на виду у пограничников, минимум стрелковая рота. Слегка дымит полевая кухня, движутся фигуры в серо-зелёной форме, а в самой рощице, среди деревьев, что-то припрятано, замаскировано ветками. То ли временный склад, то ли ещё что.

И стоит это подразделение, со слов чеха, уже вторую неделю.

А ещё, между прочим, углядел Саблин, немцы тоже увлекаются боксом! Не мудрствуя, натянули верёвки между четырьмя подходящими деревьями, и две голые по пояс фигуры характерно подпрыгивают и крутятся внутри импровизированного ринга. И даже пара болельщиков покрикивает у канатов, подбадривает бойцов или дает советы, как это принято у всяких приличных болельщиков.

Однако информации было совершенно недостаточно. Саблин дал гренадерам время разместиться, немного освоиться среди чешских свободников и ротни, как у чехов назывались подофицерские звания, но к концу дня, как раз к вечерней поверке, отправил тройку во главе с прапорщиком Урядниковым на разведку.

Бойцы принесла данные, которые требовали осмысления. Штат немецкой стрелковой роты по расписанию включает почти две сотни личного состава, сто тридцать ружейных стволов, шестнадцать пистолетов-пулемётов, двенадцать ручных пулемётов и три миномёта калибра пятьдесят миллиметров.