Гренландский дневник

Жена Стьернебо остается добродетельной от страха, и зависть к недобродетельным озлобляет ее. Разумом она ребенок, но ребенок зловредный, лживый, плаксивый, избалованный, который, не имея возможности достигнуть умственной зрелости, быстро вырождается, перейдя к злобной преждевременной старости. Когда видишь, как она носится по поселку в неистовых мелких хлопотах по украшению своей персоны, то начинаешь думать, что она не в своем уме. Тут маленький кусочек кожаной узорной работы, там полоска вышивки, лыжи, камики, шитье - Анина бегает из дома в дом, где за маленькую плату выполняют мелкую работу, чтобы принарядить ее. И когда наконец жена управляющего появляется, покрытая пасхальными украшениями, и, отставив руки далеко от корпуса, придерживая на месте напульсники, вся охваченная желанием показать себя маленькому мирку, торопливо, чуть ли не бегом, шагает, наклонясь вперед и глядя вниз, чтобы видеть себя, мало на кого это производит хотя бы малейшее впечатление. У мужчин появляется скучающий вид, и они уходят, а когда один из них - Анина проходила мимо - предложил Расмусу крону, чтобы он соблазнил ее, великий Расмус [51] сплюнул. ...>

* * *

8 апреля. Остров Сатут. Тихо, морозит, повсюду образуется лед.

* * *

9 апреля. Сатут. Погода, которой я опасался и в наступлении которой был почти уверен, действительно наступила. Хорошие дни не могли продержаться до начала моей поездки и во время нее. И конечно же, 27 марта, за два дня до намеченного дня отъезда, надвинулся и окутал нас холодный мокрый туман.

Напряженность ли атмосферы последних дней заставила Саламину довести меня до исступления, или это была простая случайность, но между нами разыгралась домашняя драма, вынудившая меня наконец уйти ночевать на церковный чердак. В Игдлорссуите было много приезжих, несколько человек остановилось у Рудольфа, и Саламина попросилась ночевать ко мне в дом. Это само по себе было бы неважно, но вечером мне хотелось побыть одному и писать, Саламина же упорно сидела дома и сохраняла такое агрессивное молчание, что даже перепалка была бы менее раздражающей. Если я в знак протеста откладывал работу и выходил, Саламина шла за мной. Если я возвращался, возвращалась и она. Расхаживая в отчаяний взад-вперед по берегу, я встретил маленькую девушку из Ингии и остановился покурить с ней. Вдруг неведомо откуда появилась Саламина и устроила мне сцену ревности. Я направился в дом, взял свой спальный мешок и отнес его на чердак церкви. Там было сыро и холодно, но я разостлал постель и заполз в нее. "Она меня и здесь найдет!" - подумал я. Так и вышло. Только я начал задремывать, как Саламина поднялась по лестнице. Она стала упрекать меня, жаловаться. И это длилось целый час. Моей единственной защитой были мрак спального мешка и молчание. Наконец она покинула чердак.

29 марта я проснулся сильно простуженный. Утром 30-го в 7 часов я почувствовал себя еще хуже. Погода по-прежнему была сырая, холодная; свежевыпавший почти в фут толщиной снег лежал на уже размягчившейся поверхности льда. Выехали мы с Мартином. Он на девяти собаках с каяком на санях, я на четырнадцати собаках с тяжелым грузом. До Кангердлуарссука мы ехали 5 часов. Здесь ненадолго показалось солнце. Мы сделали остановку, чтобы напиться кофе. Лед в фьорде изумительно хорош; снегу только один дюйм. Собаки неслись вовсю.

Около 4 часов увидели двух человек на двух упряжках, ехавших нам навстречу. Это были Абрахам и Габриэль. Удачная встреча! Остановились обменяться новостями, и я сварил кофе. Они приехали из Увкусигссата на лодке. Лодка будет ждать до завтрашнего дня. Если мы продолжим поездку и перейдем по суше до следующего фьорда, то сможем добраться до Увкусигссата водой. Тогда Мартину не понадобится плыть на каяке. Поездка Абрахама в Уманак была долгой и трудной, с двумя переездами по суше.

В 6 часов 30 минут достигли конца фьорда. Там в большой пещере расположилось лагерем несколько мужчин из Ингии. Оставил им собаку Павии, чтобы они доставили ее обратно в Ингию. Негодную собаку Петера Сокиассена отослал назад еще раньше. В 6 часов 45 минут выехали, чтобы совершить переезд по суше. Езда великолепная; воды нет. Крутой участок около ледника было очень трудно преодолеть. Пока мы спускались на другую сторону, стемнело. Ехали по замерзшей речке, по чистому блестящему льду. Пришлось надеть на полозья цепи. Фьорда достигли в полной темноте. Переезд по суше занял 3 часа. Теперь нам в лицо дул сильный холодный ветер; пошел снег. Следуя извилинами северного берега, мы наконец выехали на кромку льда и, направившись вдоль нее в сторону берега, нашли лодку. Было 2 часа ночи. Поставили маленькую палатку, я сварил кофе. Давид и Мартин отправились прогуляться в ожидании появления тюленей в 4 часа, а я лег спать.