Гренландский кит

…Представить ее в театре, на сцене, в свете рамп мне было трудно, я был молод и не умел проявлять жалость, да это к ней и не шло. Она по-своему была счастлива своими заботами. О театре не говорила никогда. «Прошлого у меня нет — есть одна сестренка!» — вот ее слова, о себе. А что она переживала в душе?!

10

Команда ждала итогов работы, всех интересовал денежный результат: «Зачтут или нет?». О ките-великане не говорил никто.

В конце месяца, на вечерней вахте, я услышал разговор капитана и гарпунера. Навалившись грудью на планширь ходового мостика, они наблюдали за белой кипенью воды у борта от буксируемых нами китов. Казалось, туши китов забросали гроздьями белой сирени, лепестки ее кипят и переливаются слепящей белизной. Тянуло к ним, хотелось вдохнуть земной аромат весны.

— Ну, что слышно, Георгиевич, включили этого кита в наш план добычи? — спросил Верныдуб.

— Все включили! И нам с вами выплатили все, с премией… Потянул он на 1952 центнера, представляете, пласт спинного сала в полметра?! — звонким голосом весенней птички-желтогрудки с восторгом говорил капитан. Слушая веселый смех Сереева, я не верил собственным ушам. — План выполнили с большим заделом… Ловко выкрутился!.. Удачно я справился… взял верный тон….

— А скажи, Георгиевич, ты ведь не спал, когда мы подходили к киту?

— Что вы говорите, Александрыч…

— При подходе я оглянулся на мостик и видел тебя в лобовом стекле иллюминатора…

После минутного замешательства Сереев сказал, видимо как давно решенное:

— Был такой момент прискорбных обстоятельств, слукавил я или струсил… страх перед совестью не грех… решил не мешать вам…

— Я так и думал, слава богу, даже печень перестала болеть, — попятился на шаг назад гарпунер и, как обычно, у него под грудью что-то по богатырски екнуло.

Я напряженно ждал, что произойдет дальше. Я все еще переживал гибель этого кита. Но дальше говорили они без гнева и обиды, правда и без сожаления, как о много, много лет назад придуманном не ими. Так говорят, оправдываясь, все пустобрехи: «Жаль, не жалеем природу!», подсчитывая свои мелкие барыши.

«Куда исчезла драма? В итоге все успокоились, все довольны» — сделал я запись в своем дневнике после вахты. Не хотелось, но этот случай я запомнил на всю жизнь, он мучит меня и сегодня.

Часто, не во сне, а наяву вижу я мысленно этого кита. Особенно когда слышу разговоры о необходимости защиты живой природы. Кто должен защищать ее?

Нам очень трудно удержаться от резонерства. Оно помогает лгать самому себе.

Трудно любить людей, иногда даже близкие нервируют нас, еще труднее заботиться о природе.

Позже, через годы, с кем бы я ни беседовал о китах, почти каждый сожалел, что промысел на них перевелся, китобазы и китобойцы на приколе, океан обеднел... Все обвиняли ученых за их «сны Ксеркса» при прогнозировании богатств моря, но самих китов не жалел никто.

Говорят, сегодня ученые заняты особенностью крыльев какой-то мошки, у которой сверхпрочное крыло, а главное почти бестелесное, планируют их вылов. Странный прогресс! Ученые заманчиво уводят нас на генный уровень Мироздания, дешевые праведники в сутанах и без сеют национальную рознь и вражду между людьми, а безумные правители словно хотят лишить нас среды обитания, не заботясь ни о людях, ни о земле, ни о диких, ни о прирученных животных. Никто не хочет слушать, чем живет простое существо по имени счастливый человек и чем он желает жить в будущем. Лысеющая Земля звенит и местами лопается, как перезрелый арбуз, задыхается в копоти и гари. Она все еще надеется и терпеливо ждет…

Плавая на транспортах, купил я в Гданьске у букиниста роман «MOBY DIСК» на английском языке, о нем я был много наслышан и с радостью выложил три с половиной фунта. Правда, остался без модных в те времена голубых штанов. Эта «озорная книга», как ее назвал сам Мелвилл, очаровала меня — ведь и я был китоловом…

Удивительная книга, она полна образов и мыслей, именно образы и мысли заставляют вас, читая, находить и себя в бесшабашной кампании американских смельчаков и плыть в Неведомое, вам хочется разгадать хаос мира, но он поглощает вас, вы начинаете думать, как этот молодой человек в 26 лет нашел в себе чувства, которыми только начинают жить люди сегодня, чтобы осмысленным взглядом окинуть миг и нашей безумной судьбы — сказав: «Взгляни! Улыбаются приветливые небеса и колышется бездонное море… Но какой все таки ласковый, ласковый ветер, как ласково глядит сверху небо, и в воздухе разлит аромат»… и здесь же, в этой книге вынести свой приговор гордому человеку-безумцу: «Взгляд тупицы еще непереносимее, чем взгляд дьявола».

Книга возбудила мой пыл озорника и желание написать о китах, китобоях и людях, которые создали много несусветных небылиц об этих животных водного царства. У кита не больше свирепости, чем у дикой лошади или вольного ветра. Кит свободен, как американский индеец, которых уничтожили испанцы на Кубе.

Люди должны согласиться со свободой воли Природы, каждый вид сражается за выживание на своем поле.