Греши и страдай

— Вы носите нашу эмблему и клятву, мисс Прайс. Я бы никогда не отнял у Вас эту преданность или дом. Я знаю Ваше прошлое. Знаю, как одиноко быть лишенным друзей и любви, — он приложил руку к сердцу.

— Я даю вам слово, что ваш статус в «Чистой порочности» не изменится. Киллиана всегда будут уважать и слушать, но с этого момента мы больше не будем называть его През ... со временем и удачей, мы надеемся называть его сенатором, и он станет правителем для тысяч.

Грубость и властность в его тоне сменились любовью и гордостью.

— Килл даст другим то, что дал нам. И это гребаный герой моей книги. — раскрыв объятия, он обнял меня, как сына и друга.

Я обнял его в ответ, чувствуя, как тяжесть последних восьми лет улетучивается с каждым ударом сердца. Это было то, что я искал.

Я знал, что достичь цели стать настоящим сенатором будет трудно, если не невозможно. Каждый аспект моего прошлого будет использован против меня. У газет будет чертовски много информации о моем прошлом, но это не остановит меня от попыток. Мне не нужен был титул, чтобы стать лидером в политике.

Мне нравилось неизвестное — предстоящие испытания.

Одно испытание пройдено, а другое предстоит преодолеть.

Свобода.

Сила.

Чистый лист, где прошлое больше не диктовало мое будущее, и настоящее, где я мог быть вечно счастлив.

— Ты вернул мне мою волю к жизни, Сайрус.

Он поцеловал меня в щеку.

— Ты дал мне взамен империю.

Мы разошлись, пожав друг другу руки, как равные. Мы больше не были наставником и учеником.

Мы были семьей.

И это было все, чего я, блять, когда-либо хотел.

 

Эпилог

Клео

 

Год спустя …

Долгое время я была чужой в своей жизни, в своем прошлом, в своей семье.

Но теперь я была дома. Я обрела покой. Я обрела радость.

Артур наконец-то был моим — таким, каким и должен быть. Мы были счастливы — как и должны были быть. И мы были в безопасности — как я всегда надеялся.

Наши шрамы все еще заживали, наше будущее все еще развивалось. Но мы были вместе, и это было все, что имело значение.

— Клео, сегодня

 

 

У жизни есть свойство разрывать кого-то на части, прежде чем осуществить его самые заветные мечты.

Невзгоды, которые мы пережили, чтобы одержать победу, сделали все намного ярче, насыщеннее и ценнее.

Намного ценнее

Сев в постели, я посмотрела на мужчину, который владел моим сердцем.

Мое сердце сжалось в кулак и подпрыгнуло, как это бывало каждое утро. Было так легко забыть о его сияющей силе, когда сон уносил нас в далекие миры. Но каждый раз, когда я просыпалась в объятиях Артура, я вспоминала о его опасной мощи. Его огромной силе воли. Неудивительно, что он добился такого успеха перед камерами.

Неудивительно, что люди стекались к нему и слушали — искренне слушали — его идеи и предложения.

Нежными пальцами я убрала чернильные пряди волос с его щеки. Двенадцать месяцев стерли с его глаз морщинки и стерли с его лица напряжение.

Отказ от известного нам образа жизни оказался лучшим, что с нами когда-либо случалось.

Мы не только регулярно посещали «Чистую порочность», но и стали лучшими друзьями с Мелани и Молли. Мы расставались всего на несколько дней, и наши телефоны постоянно звонили — они спрашивали мнение Артура, болтали без умолку и вообще были лучшей семьей, которая у меня когда-либо была.

Так много изменилось за год, но все это было к лучшему.

Грассхоппер был президентом; Уоллстрит был признанным авторитетом, но Артур … он был блудным ребенком, реформирующим мир и совершающим революцию. Каким-то образом он стал для них больше, чем просто президентом — он стал настоящим идеалистом, спасителем для всех, кому нужно было высказаться, но некому было доверять.

Я так счастлива, что он счастлив.

И из-за его происхождения все стекались к нему. Преступники верили в него и слушали. Средний класс был заинтригован им и обращал на него внимание. И люди у власти, которые относились к земному шару как к своей личной игровой площадке, боялись его.

Идеальное сочетание власти и угроз.

Наконец-то, после войны, тайн, обмана и затянувшейся вендетты, мы, наконец, наслаждались нашим с таким трудом завоеванным миром.

Осторожно повернувшись, я подперла голову рукой и изучала неприлично роскошного мужчину, который украсил мое сердце и душу. Он спал на животе, обхватив подушку руками. Огромная татуировка на его спине была единственным напоминанием о мире, от которого мы отказались, чтобы спасти его в целом.

Вначале он нервничал, не знал, как говорить, пытался притвориться кем-то, кем он не был, перед дикторами и журналистами. Но однажды вечером я напомнила ему, что это была его идея. Это был его выбор, и люди отреагируют лучше, если увидят правду.