Грешить ради Сиенны

Адам придвинулся ко мне вплотную, и я была уверена, что вот-вот лишусь девственности. Мысль о том, что Адам возьмет ее, вызывала во мне дрожь. Это было так неправильно, но я хотела этого.

Я не знала, насколько ошибалась.

Он отошел, его ремень звякнул по деревянному полу, когда он снял брюки и подошел к своей сумке темного цвета, стоявшей на краю передо мной. Я не смела пошевелиться, пока его глаза все еще были прикованы к моему телу. Он повернулся ко мне спиной и потянулся внутрь за чем-то, что я не могла разобрать. Мой пульс участился, когда он обогнул стол и остановился позади меня.

— Не двигайся, мать твою, — сказал он, и от тепла его мятного дыхания мои глаза закатились.

Прошло несколько секунд молчания, а затем, без всякого предупреждения, моя задница сжалась от нежелательного вторжения его пальца. Он был влажным и покрыт каким-то гелем. Когда он убрал свои толстые пальцы, слова замерли у меня на языке, и низкий стон сорвался с моих губ, когда он снова ввел их в меня. Он повторял свои действия молча, пока с моей попки не потек странный липкий раствор.

Убрав пальцы в последний раз, он отошел, и я выпятила подбородок влево, пытаясь уловить его движения.

Опираясь рукой на стол, он наклонился ко мне, и его пульсирующая плоть запульсировала между ягодицами моей влажной попки.

— Эта девственная пизда — для отца, а вот эта девственная попка принадлежит мне, сестренка.

Свободной рукой он подвел головку своего члена к отверстию. Я задыхалась и открыла рот, чтобы возразить, но он не дал мне шанса. Ухватившись за одно бедро, он удерживал меня на месте, двигая бедрами вперед, пока головка не вошла внутрь.

— О Боже, — сказала я, все мое тело напряглось.

Адам захихикал, не двигаясь с одной лишь головкой внутри меня.

— Произносить имя Господа, находясь в церкви? Ты действительно плохая девочка, и я не могу придумать, чего бы ты заслуживала больше, чем моего возбужденного члена в твоей попке.

Он подался вперед, совсем чуть-чуть, и я заскулила от боли, сжавшись вокруг него. Каждый нерв в моем теле пробудился от этого ощущения, и дрожь вырвалась из моего горла, когда он зажал твердый сосок между пальцами.

— Тебе лучше расслабиться, — сказал Адам не без раздражения, даже когда вошел в меня еще немного. Его член казался огромным, и я не могла поверить, что мое маленькое сжатое отверстие может растянуться, чтобы принять его. — Будет легче, если ты просто вздохнешь и расслабишься. Поверь мне. Как только твоя попка привыкнет к моим размерам, тебе понравится.

— А если не понравится? — спросила я, когда он еще больше подался вперед. Боль была настолько сильной, что я боролась со слезами.

— Тогда это очень плохо, — сказал Адам, положив обе руки мне на бедра и слегка двигаясь вперед-назад, пытаясь заставить меня приспособиться. — Потому что шлюхи принимают его в задницу, сестренка.

Я застонала и тихонько вскрикнула, когда он вошел в меня еще глубже. Стараясь делать то, что он говорит, я сделала несколько глубоких вдохов и заставила мышцы своего тела расслабиться, особенно задницу. Я была готова на все, лишь бы мне стало легче, хотя и не понимала, как это возможно.

Но я ошибалась.

Когда Адам наконец полностью вошел в мою попку, он на мгновение приостановился, проведя руками по моей спине и лаская мои соски. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой полной, но это было странное ощущение, потому что моя киска пульсировала от глубокого желания иметь что-то и там.

Затем Адам вытащил член почти до конца. Я вскрикнула от неожиданности, прежде чем он снова вошел в меня на всю длину своего члена.

— Адам! — сказала я, задыхаясь.

— Помолись для меня, маленькая шлюшка, — простонал он, войдя в поистине карающий ритм, когда он жестко трахал меня. — Я хочу услышать, как ты будешь молить Господа о прощении, пока я буду трахать твою тугую грязную дырочку.

Не в силах сосредоточиться, пока боль медленно отступала, я прикусила губу, когда нахлынула волна удовольствия, и крикнула Адаму, чтобы он двигался быстрее. Он подчинился, но не раньше, чем обхватил рукой мое горло, напоминая мне о том, что он хотел услышать.

— Дорогой Небесный Отец, я смиренно предстаю перед тобой… — Мой язык запутался в словах.

Он крепко сжал горло и стал трахать сильнее.

— Я знаю, как работает твой ротик, сестренка. Ты отсасывала у отца.

Слова стояли у меня в горле, и я едва сдерживалась, когда с губ Адама срывались грубые хрипы. Мой разум был потерян, а тело поддалось извращенному ощущению боли и удовольствия, когда он взял меня всю.

— Будь хорошей девочкой и используй свой покрытый спермой язычок. — Прошептал он.

За пределами кабинета отца раздавался шум, и мысль о том, что меня могут поймать, заставила меня пожалеть о том, что между бедрами нет подушки.

— Даруй мне силы отвернуться от моих греховных путей и пойти по пути праведности. — Пролепетала я.

— Да, хорошая девочка. Расскажи нашему Господу, как сильно ты согрешила.

Задыхаясь, я позволила последней фразе сорваться с моих губ. — Я не оправдала твоей милости. Пожалуйста, смой мои грехи.