Грешки

Каннский кинофестиваль состоялся в начале мая, а пять недель спустя Лидия и Стефан были в Нью-Йорке.

Именно в это время Джуно окончила Йельский университет. Стефан отбыл на совещание на Уолл-стрит, а Лидия, родители Джуно и Алекс отправились на церемонию вручения дипломов в Нью-Хейвен. В тот вечер граф заказал для всех праздничный ужин в манхэттенском ресторане «Четыре времени года».

Когда они приехали, на столике возле бассейна, в самом центре зала, их уже ждала бутылка шампанского «Луи Редерс Кристал Розе» в серебряном ведерке со льдом. Пока их рассаживали, Стефан незаметно положил возле прибора Джуно коробочку в подарочной упаковке. Официант разлил шампанское, и Лидия предложила первый тост:

– За первую выпускницу Йельского университета из штата Нью-Мексико. Заявления подали многие, отобрали немногих, но еще меньше тех, кто выдержал до конца эту гонку. За Джуно Джонсон – супер-женщину и супер-друга!

– Полностью присоединяюсь, – сказал Алекс.

Они выпили.

– А это откуда? – удивилась Джуно, заметив коробочку.

– Наверное, от какого-нибудь влюбленного официанта, – усмехнулась Лидия.

– Судя по карточке, от каких-то иностранцев, графа и графини. Не могу разобрать имя.

– Ох уж эти мне иностранцы! – Лидия пожала плечами. – Посмотри, что внутри.

Джуно развязала ленточку.

– Боже, никак от Картье?! – воскликнула она.

– Не тяни, мы все умираем от любопытства, – поторопил дочь Холлис.

Джуно вынула из коробочки золотую брошь с изображением маленького бульдога, усыпанного сапфирами и бриллиантами.

– Какая прелесть! – восхитилась Джуно. – Я сохраню ее на всю жизнь.

– Четыре года проучилась в Йеле, – заметил Алекс, – но не усвоила ничего, кроме банальных фраз.

– Заткнись! – Джуно поцеловала Лидию и Стефана. – Спасибо. Она восхитительна.

Граф был в хорошем настроении, ибо только что заключил выгодную сделку с китайцами, сулившую ему миллионную прибыль.

– А как твоя пьеса, Алекс? Критики очень лестно отозвались о ней.

– Да, пьеса понравилась, но увы, это не гарантирует ей коммерческий успех в этом городе. Людей же, готовых рисковать, не так уж много. Поэтому мы закрылись на прошлой неделе.

– Шутишь! Неужели нам так и не удастся ее посмотреть? – огорчилась Лидия.

– Пока по ней не сделают фильм, – улыбнулся Алекс. – Я сейчас работаю над новой вещью, не для постановки на Бродвее, – пояснил он Холлису и Мэри. – Нью-йоркский театр – настоящий византийский лабиринт. В каждом из его направлений едва различимые нюансы.

– Если ты и впрямь сотворишь нечто неслыханное, может, удастся поставить в театре Санта-Фе, – заметил Холлис. – От Джуно мы только и слышим о твоих необычайных талантах.

– А как ты, Лидия? – спросила Мэри. – Собираешься сниматься в следующем фильме? Мы читали восторженные отзывы о твоей игре в статьях о Каннском кинофестивале.

– Помолчи, мама. – Джуно встревоженно взглянула на графа, опустившего глаза в тарелку. – Фильм Бернара снимался до того, как Лидия и Стефан поженились.

Замужним дамам не пристало сниматься.

Лидия отхлебнула шампанского и простодушно улыбнулась:

– Верно. Я теперь слишком занята – и ребенком, и всем прочим, а кроме того, нашла выход для творческой энергии в кулинарном искусстве. Занимаюсь в Париже три раза в неделю и еще слушаю курс по энологии.

– А это что такое? – удивился Холлис. – Связано с медициной?

– Это наука о винах и виноделии, – объяснила Лидия. – Я хочу стать идеальной хозяйкой.

– Но ты уже стала, дорогая, – сказал Стефан. – Моя жена пользуется большим успехом, – с гордостью добавил он. – Я теперь получаю гораздо больше приглашений, чем раньше.

Они заказали ужин и несколько бутылок «Романэ-Конти» урожая 60-го года. Лидия показала фотографии малышки и похвасталась ее успехами.

– Мне не терпится увидеть мою маленькую крестницу, – улыбнулась Джуно.

– Увидишь завтра утром. И мы приглашаем вас всех в сентябре на крестины.

– Надеюсь, мне удастся приехать, – сказал Алеко.

– А мне теперь будет легко добраться из Лондона, – заметила Джуно.

– Из Лондона?

– Да… Я не хотела говорить заранее. Мне предложили учиться в мастерской Джона Флетчера, вы знаете, он художник-декоратор. Увы, оплачивается это плохо.

– Замечательно, Джуно! – обрадовалась Лидия. – Мы будем почти соседями.

– Значит, не разоримся на телефонных переговорах.

– А вот наши счета чертовски возрастут, – заметил Холлис Джонсон.

Утром Джуно пришла знакомиться с малышкой. Лидия и Стефан остановились в одном из домов на Шестьдесят второй улице, купленных Стефаном перед женитьбой. Фасады высоких кирпичных пятиэтажных зданий-близнецов обвивал плющ. В том, что находилось восточнее, была теперь нью-йоркская резиденция графа и графини де ла Рош. Фасад поблескивал бронзовой отделкой. Второй дом предполагалось переоборудовать и сдать в аренду, но отделочные работы еще не закончились.

Дворецкий встретил Джуно и проводил ее в детскую.

Лидия взяла дочку на руки:

– Последнее прибавление к аристократическому семейству.

– Да она красавица! – воскликнула Джуно. – До сих пор удивляюсь, что ты – любящая мать.