Грешная и святая

Этот человек был для нее загадкой. Он святой или грешник? Когда они встретились, он играл роль разбойника, но ставил перед собой благородную цель.

Он увез ее насильно, но с добрыми намерениями, хотел спасти от Крофтона. Он не знал ее, но пришел ей на помощь, значит, сделал бы то же самое для любой женщины в такой ситуации.

Неужели она действительно одна из наивных женщин, соблазненных очаровательным распутником? В конце концов, он принял участие в ее делах только из озорства.

Крессида выросла в доме, в котором не было мужчин, даже слуг, и ей не приходилось общаться с ними. Именно неопытность толкнула ее на необдуманный поступок, но ей в самом деле казалось, что они стали друзьями.

Каждый раз, когда звук горна оповещал заставу о приближении знатного путешественника, Крессида представляла себе, как Трис с удовольствием играет роль кучера. Не было ли это еще одним его недостатком? Мужчина с таким титулом должен быть более серьезным и ответственным.

Но затем она вспомнила его рассказы о делах и обязанностях герцога. Он посвятил им все лето.

Когда они подъезжали к Лондону, пошел дождь, и Крессида подумала, не сожалеет ли Сент-Рейвен о своем донкихотстве. Однако дождь был кстати. На улице не будет никого, кто мог бы увидеть ее прибытие, и она быстро скроется в доме.

Карета остановилась у двери ее дома, и в этот миг дождь сменился настоящим ливнем, который казался сплошной пеленой за окнами и вспенивал лужи. О бедный Трис!

Крессида подождала, пока он открыл багажное отделение и отнес ее саквояж к двери дома, с трудом пробираясь по лужам. По крайней мере на нем были сапоги и шляпа, хотя с полей шляпы вода текла потоками.

Крессида не удержалась от улыбки, глядя на этого кучера.

Салли слегка приоткрыла дверь, затем открыла ее пошире, чтобы забрить саквояж. Потом скрылась в доме и вынесла что-то – большой черный зонтик ее отца. Трис открыл зонтик и подошел, чтобы распахнуть дверцу кареты. Он протянул руку Крессиде. На секунду их взгляды встретились.

– Спасибо, – сказала она с чувством.

– Поблагодаришь меня позже, когда у тебя будут драгоценности. Я высохну, переоденусь, а затем отправлюсь к Миранде. Если мне нужно будет передать тебе весточку, я пришлю Кэри.

У них было время только на это. Они поспешили к двери, где ждала Салли. Но перед тем как уйти, он слегка поклонился ей:

– Счастливого пути, мадемуазель!

Крессида зашла в дом, повернулась и стала смотреть, как герцог Сент-Рейвен забирается на козлы, как трогают лошади, увозя его из ее мира.

«Счастливого пути», – подумала она ему вслед. Она знала, что и для него и для нее это значило «прощай навсегда».

«Прощай, любовь моя», – шепнула Крессида.

Глава 18

Салли закрыла дверь и водрузила зонтик обратно на подставку в форме слоновьей ноги.

– Скверная погода, мисс. Как жаль, что вам пришлось ехать в такой дождь.

– Да, неуютно. Моя мать у отца?

– Да, мисс.

Теперь у них была только одна служанка, и поэтому Крессида сама понесла шляпную картонку и саквояж в свою комнату, стараясь не думать о том, что его ручка все еще хранит тепло руки Сент-Рейвена. В своей комнате она сняла перчатки и шляпку, а затем пошла навестить родителей.

Она обнаружила, что ее отец спит, а мать вяжет. Луиза Мэндевилл всегда утверждала, что вязание успокаивает. После того как у ее мужа случился приступ, она, должно быть, связала столько шалей и шарфов, что в них можно было одеть половину бедняков Лондона.

Мать подняла взгляд; ее усталые серые глаза прояснились.

– Крессида, милая! Я ждала тебя только через несколько дней. Все хорошо? – Она замолчала в ожидании ответа.

Ее бедная мать всегда была такой уверенной в себе, но эта катастрофа потрясла ее.

– Я собиралась пробыть там неделю, но помешала эпидемия ветряной оспы, – объяснила Крессида, целуя мать в щеку. – К счастью, сосед возвращался в Лондон и предложил отвезти меня домой. Как отец?

– Все так же. Доктора говорят, что ему лучше, но могут быть осложнения оттого, что он все время лежит в постели.

Девушка взглянула на неподвижную фигуру на кровати. Во сне отец выглядел здоровым. Только бодрствуя, он был таким странным – смотрел в пустоту, казался глухим и немым. Его всегда загорелая кожа была бледной. Крессида знала, сколько труда стоило заставить его хоть чуточку поесть.

Мать вздохнула.

– Я столько раз говорила ему, что прощаю его за этот проигрыш, просила успокоиться. Не знаю, что я могу еще сделать.

Крессида была уверена, что именно потеря драгоценностей привела отца в такое состояние. Приведет ли их возвращение к выздоровлению? Когда она получит какие-то известия? Трис вряд ли еще добрался до своего лондонского дома, не говоря уже о том, чтобы переодеться и отправиться к Миранде Куп.

Мать вывела Крессиду из комнаты и закрыла дверь.