Грешная и желанная

Мисс Дэнфорт же, со своей стороны, осталась невозмутимой. Она и виду не подала, что что-то услышала, – если не считать чуть более напрягшейся спины. Только глаза ее заблестели от любопытства. Возможно, она считала, что у мужчин его преклонных лет – герцогу только что исполнилось сорок – естественным образом возникают спазмы и судороги, и была готова проявлять сочувствие и терпимость.

– У вас такой красивый дом, – сказала она. – И такой огромный.

– Нам приятно, что вы так думаете, – тепло отозвалась Женевьева. – Мне очень нравилось тут расти. Фальконбридж не возражает против поиска еще одного дома поблизости, чтобы мы хотя бы часть года могли проводить с моей семьей. Но мне не терпится показать вам наши земли. Хотя уверена, что это покажется вам слишком скучным по сравнению с Америкой, мисс Дэнфорт.

Смех мисс Дэнфорт зазвенел колокольчиком.

– Осмелюсь заметить, там все не так волнующе, как можно подумать, но, безусловно, очень отличается от Англии. О, и я надеюсь, вы будете называть меня Тэнзи, как все мои друзья.

Женевьева с супругом помедлили. Американская непосредственность все-таки была слегка заметна в ее манерах, словно все это громадное пространство океана повлияло на нее – так человек разваливается в кресле, если рядом никого нет. Герцог чуть улыбнулся.

– Мы будем очень рады представить вас обществу, Тэнзи, – сказала наконец его жена. – Нью-Йорк, должно быть, очень возбуждающий город, но и мы умудряемся славно проводить время. Вы любите танцевать? Мы уже запланировали для вас много чудесных развлечений.

– О… ну, боюсь, я скорее из тех, кто подпирает стенку. Моя жизнь была довольно… – гостья кашлянула, прочищая горло, – …понимаете, довольно скромной в последний год.

На этот раз ресницы вверх не взметнулись, наступила недолгая пауза. Потому что они понимали. Ее родители погибли в дорожной аварии чуть больше года назад, старшего брата убили еще раньше, во время войны 1812 года, и мисс Дэнфорт осталась в этом мире одна. Но, разумеется, имелся еще герцог, который теперь собирался выдать ее замуж за титул, достаточно впечатляющий, чтобы соответствовать ее состоянию, которое по условиям завещания она могла получить полностью только после замужества. По сути, ее будущее находилось в руках герцога.

Такова была последняя воля ее отца.

Кузен герцога сбежал из Суссекса в Америку, когда сидящей сейчас перед ним девушке было всего восемь лет. Фальконбридж всегда надеялся увидеться с ним снова, потому что братья были близки, а герцог мало с кем заводил по-настоящему близкие отношения.

– …эээээээнфорт!..

Черт побери, опять этот звук! Такой жуткий, почти призрачный, у него даже волосы на затылке встали дыбом. Фальконбридж снова повернул голову, но при этом успел заметить широко распахнувшиеся глаза мисс Дэнфорт, ее чуть виноватый взгляд, метнувшийся к окну.

Он прищурился.

Ее губы не дрогнули. Руки по-прежнему аккуратно лежали на коленях. Она храбро встретила его взгляд.

– Может быть, овца свалилась в сточную канаву? – предположила Женевьева в наступившей тишине. – Бедняжка.

– …ууу вас…

Теперь было отчетливо слышно, что это голос.

Мужской голос.

– Ммо… может быть, это ветер? – попыталась небрежно произнести мисс Дэнфорт, но у нее не очень получилось. Слово «ветер» она скорее пропищала, чем сказала.

А когда Фальконбридж резко встал, она подскочила.

– Я просто взгляну, хорошо? – Он в три шага пересек комнату, распахнул окно, и от резкого порыва ветра шторы высоко всколыхнулись.

Фальконбридж выглянул в окно. На зеленой траве, далеко внизу на коленях стоял мужчина, в страстной мольбе заломив руки и запрокинув голову. Из его разверстого рта неслись жуткие вопли.

– Мисс Дэээээнфоооооорт! Я люблюууууууууу вас! Пожалуйста, всего одно словечко, умоляяяяяяяю! Не отвергайте меня!

Герцог некоторое время смотрел на эту душераздирающую сцену.

Затем очень, очень медленно повернулся и уставился на притихшую, широко распахнувшую глаза мисс Дэнфорт.

Он молчал так долго, что когда в безмолвном вопросе вскинул вверх брови, та подпрыгнула.

– Вам знаком этот голос, мисс Дэнфорт?

Она откашлялась.

– Ой… Боже. Кажется, это мистер Луччези. Он плыл пассажиром с нами на корабле, и боюсь, у него возникли… – ее лицо очаровательно покраснело. – …нежные чувства, на которые, заверяю вас, я не отвечала, хотя мне с большим трудом удавалось оставаться вежливой и вести себя подобающим образом. Должно быть, он… должно быть, он каким-то образом последовал за мной прямо с корабля.

Вероятно, винить следовало ее свободные американские манеры. Хотя следует признать, Луччези все-таки не орал «Тэнзи!».

– …пожааааалуйстаааа… – вплыла в окно безнадежная мольба.

– Он итальянец, – добавила мисс Дэнфорт в последовавшей глубочайшей тишине.

– А, – сочувственно отозвалась Женевьева, будто это все объясняло.

Мисс Дэнфорт метнула в ее сторону благодарный взгляд.