Грешная любовь

Катриона выпрямилась и разглядела свой головной убор. Шляпка покачивалась на длинном тонком пальце Саймона.

— Большое спасибо, — сухо выдавила она, затем схватила шляпу и водрузила себе на голову.

— Пожалуй, я позабочусь о нашем ночлеге, — предложил Уэскотт, вновь наклоняясь к ней и заботливо поправляя маленькую элегантную шляпку с бархатными полями, впопыхах надетую Катрионой задом наперед. Она решительно отвела его руку:

— В этом нет необходимости. Я сама обо всем позабочусь. Лучше распорядись, чтобы перенесли весь наш багаж.

Саймон равнодушно пожал плечами, умело, скрывая свое отступление.

— Как хочешь. В конце концов, ты наняла меня, вот и командуй.

Не дожидаясь помощи от кучера или конюхов постоялого двора, Катриона распахнула дверцу кареты и стала торопливо выбираться наружу. Однако ее ноги тут же запутались в юбках, и она едва удержалась, чтобы не упасть. С трудом, восстановив равновесие, для чего пришлось проделывать не самые изящные для дамы движения, она быстро зашагала по двору. Но на полпути к дверям дома Катриона неожиданно повернула назад и бросилась к карете.

Через приоткрытую дверцу она поспешно ухватила свою дорожную сумку. Затем, немного помедлив, Катриона еще раз наклонилась в проем кареты и подхватила с сиденья Роберта Брюса. Шагая вновь по двору, она явственно чувствовала на себе сверлящий взгляд Саймона. Она гордо вскинула подбородок и сурово напомнила себе, что не должна расслабляться в объятиях этого человека. Чувствовать себя в безопасности рядом с ним — опасная иллюзия.

Вскоре Саймон уже шагал вслед за своей невестой по узкой винтовой лестнице. Перья на стильной шляпке Катрионы безжизненно свисали к ней на затылок. Но хрустящий шелест мелькающих юбок подчеркивал, что их обладательница полна энергии и решимости. Поднявшись наверх, она пошла по коридору, молча отсчитывая узкие дубовые двери комнат. Наконец они с Саймоном остановились у самой последней двери. Катриона вставила в замочную скважину полученный от хозяина гостиницы ключ с ленточкой, и за открывшейся дверью ее взору предстала белая железная кровать.

Саймон едва не застонал, предвкушая сладость настоящего отдыха. После долгих утомительных часов в трясущейся на дорожных ухабах карете скромный матрас сельской гостиницы, тощие подушки и линялое стеганое, лоскутное одеяло казались ему настоящим ложем богов.

Он шагнул вперед, однако Катриона обернулась и преградила ему путь. Поморгав несколько мгновений, она посмотрела на Саймона глазами невинного ребёнка:

— Извини. Разве я не сказала, что у нас с тобой разные комнаты? Мы ведь официально будем мужем и женой только завтра. Вряд ли нам сейчас прилично оставаться на ночь в одной комнате.

Она жестом указала в другой конец коридора и протянула Уэскотту ключ:

— Ты будешь спать вон в той комнате, последняя дверь слева.

Не говоря ни слова, Саймон взял ключ и кивнул в сторону кота, уютно устроившегося на руках Катрионы:

— Думаю, если в твою постель заберется этот мошенник, ты не будешь возражать?

— Разумеется, нет. В отличие от тебя на него можно полагаться как на истинного джентльмена.

С этими словами Катриона спокойно захлопнула дверь перед носом Уэскотта, оставив его стоять в коридоре.

День бракосочетания, о котором Катриона мечтала пять лет, начался с пугающих раскатов грома и дробного стука дождя по крыше гостиницы. Когда они с Саймоном, позавтракав несвежим хлебом и остывшей овсянкой, вышли на улицу, то добираться до кареты им пришлось, преодолевая многочисленные лужи. Съежившийся от проливного дождя кучер уже сидел на своем сиденье. С полей его цилиндра и широкой пелерины пальто ручьями стекала вода. Бедняга выглядел таким жалким и несчастным, что Катриона, недовольная погодой, оценила все удобства путешествия внутри кареты. Торопливо подобрав намокшие края юбки, и прижимая к себе вырывающегося Роберта Брюса, она забралась внутрь экипажа.

По мере продвижения по Большой северной дороге постепенно исчезали признаки наступающей весны. На ветвях деревьев и придорожных кустов еще не набухали почки, унылые пейзажи выглядели совсем по-зимнему. Нервы Катрионы были натянуты до предела. Зато нынешнее состояние не давало ей возможности задремать, как это случилось вчера, когда она неожиданно для себя оказалась на коленях у Саймона, заснув от долгой и утомительной поездки.

Уэскотт сидел напротив и мало походил на сказочного принца, готового довольствоваться целомудренным поцелуем дрожащих девичьих губ. Это был настоящий мужчина из плоти и крови, со всеми мужскими потребностями и страстями. Страстями, удовлетворять которые она по своей глупости пообещала ему.