Грешная любовь

По всей округе разливалась завораживающая мелодия. В ней слышались и скорбные стенания об ушедших временах, и ликующие песни военных побед. Эта музыка была наполнена печалью утраченной любви, радостью сбывшихся надежд, горечью сожалений, верой в былые, но так и не забытые мечты. Саймон почувствовал, что возвышенные и торжественные ноты этой удивительной музыки проникают и в его душу. Они зовут его вступить в битву, к которой он сам не имеет никакого отношения, влекут его к женщине, которую он будет любить до последнего дня своей жизни, ведут его к незнакомому дому, где его ждет новая жизнь. Казалось даже, что к мелодии волынки откуда-то присоединилось эхо барабанов и флейт, что ей подпевает хор из тысячи голосов.

Все подошедшие к волынщику, включая Саймона, распрямили плечи и почувствовали подъем духа. Уэскотт вдруг заметил, что стоит рядом с Катрионой и крепко обнимает ее за плечи.

Когда последний звук волынки пронесся по долине и затих у подножия гор, не только у Катрионы, но и у многих мужчин по щекам стекали слезы.

Первым пришел в себя Киран.

— Знаешь, старик, прибереги эту проклятую музыку для моих похорон, — нарушил он общее молчание. — У тебя нет, ничего повеселей, чтобы люди могли потанцевать?

Старый горец недовольно покосился на предводителя отряда:

— Да не хотел я тратить силы на всякую чепуху. Неужели ты, молодой дурень, позабыл, что танцевать нам всем суждено лишь на виселице?

С этими словами волынщик, однако, снова поднес трубку к губам и затянул веселую мелодию быстрого хороводного танца шотландских горцев.

Озорно сверкнув глазами, Киран повернулся к Саймону и Катрионе и отвесил перед ними неожиданно галантный поклон:

— Если позволите, сэр, то первый танец ваша дама обещала мне.

Саймон не успел произнести и слова, как Киран схватил Катриону за руку и потянул к себе. Она бросила на Уэскотта беспомощный взгляд через плечо, но Киран уже стремительно повел ее в танце, увлекая за собой сквозь образовавшийся строй своих товарищей, хлопающих в такт мелодии и сопровождающих музыку громкими выкриками.

Саймону оставалось только смотреть, как Катриону передают из рук в руки, от одного мужчины к другому. Щеки ее зарумянились. Сначала она только улыбалась, но вскоре уже громко и задорно смеялась, запрокидывая голову и притопывая каблуками. От быстрых движений танца юбки кружились вихрем вокруг ее стройных ног. Уэскотт был завсегдатаем на балах и танцевал со множеством женщин. Почти всегда одна из партнерш по танцу в ту же ночь оказывалась в постели с ним. Однако никогда еще в жизни он не испытывал такого сильного возбуждения и желания любви, как в эту минуту, наблюдая за танцующей Катрионой.

И никогда еще он не был столь опасен для выбранной им женщины.

Саймон страстно желал Катриону. Он хотел ее так сильно, что готов был на все, лишь бы оказаться с ней в постели. Он готов был пожертвовать всем — своей честью, своим сердцем, даже своей жизнью. Сожалея, что уже не может, как раньше, утопить свои переживания и страсти в виски, Уэскотт резко повернулся и исчез в темноте. Он так и не увидел, как быстро погрустнела заметившая его уход Катриона.

Глава 16

Следующим утром Саймон проснулся от непонятного ощущения. Казалось, что-то очень тяжелое сдавливает ему грудь. Осторожно приоткрыв один глаз, он увидел лежащего на груди Роберта Брюса. Окинув его надменным взглядом, кот расположился поудобнее и принялся вылизывать себя между задними ногами.

Уэскотт насмешливо приподнял бровь.

— Если бы мужчины умели делать так, как ты, — проворчал он, — то никаких женщин было бы не нужно.

— Ну, не знаю. Без женщины или на крайний случай хорошего слуги ты вряд ли мог бы находить свои чулки или правильно повязывать шейный платок.

Услышав такое обидное заявление, Саймон резко привстал, сбрасывая при этом разлегшегося на груди кота. Роберт Брюс злобно фыркнул и неспешно удалился, презрительно помахивая хвостом.

Катриона сидела на упавшем большом камне, бывшем когда-то частью арки в поросшем мхом гроте — месте, где Уэскотт заночевал. Саймон удивился, заметив, что ее одеяла расстелены совсем рядом с его постелью. Не исключено, что в течение этой долгой одинокой ночи Катриона какое-то время спала в непосредственной близости от него.

На ней теперь было надето, платье цвета свежей клубники. Волосы зачесаны вверх и небрежным узлом собраны на макушке, но несколько непослушных прядей спадали на шею и щеки.

Она смотрела с некоторой настороженностью, словно сомневалась, что ей рады.

— Мне очень не хотелось использовать Роберта, чтобы разбудить тебя. Но я подумала, что в противном случае ты опять проспишь до полудня. А нас уже ждут.

— Это кто же нас ждет? — Саймон зевнул и откинул с глаз взъерошенные волосы. — Уж не сам ли король?

— Нет, всего лишь мои сородичи. Похоже, Киран решил созвать общий совет.