Грешник

Я не могла поверить, что так плохо скрывала свои чувства. И что каким-то образом потеряла остатки своей колючести, чтобы заставить Софию пожалеть, что пригасила меня.

— Скажи да, — сказала София. — Я не буду тебя доставать.

— Ты уже меня достаешь! — вспылила я. Она не выглядела пристыженной, хоть и сложила руки перед собой.

— На улице так хорошо, — добавила она. — Я возьму свою эрху. Мы собираемся посидеть на пляже.

Она опустила руки, а затем взяла одну мою. Ее пальцы были очень мягкими и теплыми, как будто у нее вообще не было костей. Какого черта? Конечно же, это не заставит меня почувствовать себя еще хуже. Когда София легонько потянула меня, я не сопротивлялась. По крайней мере, до тех пор, пока мы не дошли до двери.

— Подожди, мои ботинки, — я также подразумевала мои волосы. И лицо. И одежду. И сердце. На самом деле, так много всего нужно было привести в порядок прежде, чем я покину дом.

— Мы собираемся на пляж, — сказала София. Она отпустила мою руку и схватила пару шлепок моей матери из кучи обуви у стены. Она всунула их мне и пошла взять свою эрху.

Невероятно, но все закончилось тем, что я везла ее на пляж в шлепках, спортивных штанах и танк-топе с прической, как у бомжа. Я остановилась на краю парковки, где кучка парней с лоснящейся кожей играли в волейбол. Мой дядя (бывший дядя?) Пауло уже был там, все еще одетый в свою форму работника скорой помощи, что ужасно напомнило мне о копах в эпизоде про басиста в шоу Коула. Он взлохматил волосы Софии, как ребенку (она ослепительно улыбнулась) и закинул руку ей на плечо.

— Я собирался принести кексы. Но затем я подумал, что нет. София все равно сделает что-то, из-за чего все, что бы ты не принес, будет казаться дерьмом! Так что вместо этого я взял бухло!

Конечно, на самом деле он подразумевал не бухло, а просто местное пиво в бутылках, которые снаружи были влажными из-за конденсации. София была польщена, потому что она, конечно же, испекла идеальные кексы. Я была впечатлена тем, как хорошо Пауло знает свою дочь.

Им было так весело вместе, что я почувствовала себя третей лишней, когда помогала нести вещи к пустому участку пляжа. София расстелила покрывало, а ее отец бросил на него кучу журналов «сделай-сам», которые он собрал для нее. Я правда хотела разглядеть в этом какой-то расчет, как будто он делает все это только в качестве компенсации за то, что бросил их с Лорен, но не смогла. Потому что он был просто явно переработавшим и переутомленным работником скорой, который искренне рад уделить время тому, чтобы увидеться со своей дочерью, которую очень хорошо знал.

Был всего один человек, который знал меня так хорошо.

Станет лучше, когда он покинет город. Когда я не буду знать, где именно он находится. Мне нужно было избавиться от Виртуального Коула. Я подброшу его сегодня вечером. Я знала, что он собирался в студию, чтобы закончить альбом. Я оставлю его у него в машине.

Я не могла позволить глубоко задумываться об этом.

София и ее отец болтали, обильно жестикулируя своими руками, а потом София достала свою эрху и заиграла. Это было слышно на весь пляж, но всем было плевать. Это был Л.А. Чего они только не слышали.

Я откинулась на локти, закрыв глаза, моя голова чесалась, потому что волосы разметались по песку позади меня. Мои босые ноги лежали на песке, и я зарылась в него пальцами.

В моих мыслях Коул все еще продолжал класть свою голову мне на плечо на кладбище. Продолжал становиться волком. Продолжал выстраивать что-то и сжигать это дотла.

Просто думай об учебе, Изабел. Вот, что я сказала себе. Получить степень. Стать врачом. Это и есть жизнь.

Я подумала, через какое время мой отец придет меня навестить и отвезет на пляж перед тем, как вернуться к своей жизни в Сан-Диего.

София перестала играть.

Мой дядя спросил:

— Хочешь поговорить об этом?

Потому что я плакала. Я села, согнула ноги в коленях и прижимала их все ближе, пока не уткнулась в них, плача.

Жизнь — дерьмо.

София положила свою руку мне на спину, что обычно я бы не позволила, но у меня не было сил протестовать.

— Станет легче, — сказал Пауло.

Но я это знала. Это и было хуже всего. Хуже всего было то, что в конце концов вы забываете о людях, которых любили. И умерших, и воспитавших вас, и тех, с кем вы хотели бы проводить завершение дня.

Еще до уроков СПМ я узнала, что тело производит три типа слез, и каждый из них имеет уникальный химический состав. Один из них вырабатывался регулярно, чтобы поддерживать глаза влажными. Другой пробуждался, когда какой-то мусор попадал в глаз, чтобы увлажнить его и избавиться от незваного гостя. А третий был для тех случаев, когда внутри вас обосновывается грусть. Слезы вымывают из тела химикаты, производимые депрессией. Вы выплакиваете свою грусть.

Так что я знала, что есть научное объяснение, почему я чувствую себя лучше, когда поплачу.

Но это не отменяло тот факт, что я почувствовала себя немного лучше.