Грешники

– Это игра? – поинтересовалась Файер, неожиданно испытав чувство уязвленности. – Это не та игра, когда тебя заводят в комнату, полную смеющихся людей, а ты пытаешься угадать, что за предмет тебе вручают?

Маккус расхохотался.

– Что за странную игру ты вспомнила, мое сокровище? Я не хотел бы делиться тобой ни с кем – даже ради самых невинных развлечений.

Когда они двинулись вперед, ее сомнения только усилились. Наверное, Маккус взял фонарь, потому что он шел уверенно и быстро, в то время как Файер продвигалась, останавливаясь на каждом шагу, чтобы не упасть.

– Не беспокойся, ты не споткнешься, – сказал он, уводя ее все дальше от дома.

Медленно следуя за ним, она вдыхала аромат цветов.

– Файер, ты можешь полностью доверять мне.

– Это игра? – не обращая внимания на его заверения, настойчиво повторила Файер.

Маккус вдруг остановился, и она оказалась в его объятиях. Он приподнял ее подбородок и ответил:

– Немного игра.

Его загадочный тон сбивал ее с толку. Она ждала, что он поцелует ее. И он действительно поцеловал, но при этом так крепко обнял ее, что Файер невольно вскрикнула. Но Маккус не дал ей вымолвить и слова, начав ласкать ее губы. Она едва не рухнула на землю от охватившей ее слабости, но он тут же отстранился, успев удержать ее, и повел дальше, в темные заросли сада.

Очень скоро Файер потеряла ощущение времени и пространства. Сначала ей казалось, что они заблудились, но потом она подумала, не водит ли ее Маккус специально по кругу, чтобы запутать окончательно.

Когда они наконец остановились, Файер облегченно вздохнула. Ее туфельки не предназначались для ночных прогулок по саду.

– Мы почти пришли, – прошептал Маккус. Файер в отчаянии застонала.

Она услышала, как он поставил фонарь, и замерла в ожидании. Маккус вдруг поднял ее на руки, и она лишь вскрикнула от неожиданности. Он пронес ее пять шагов, и, хотя ее глаза были по-прежнему завязаны, Файер почувствовала, что темнота стала не такой плотной. Похоже, они добрались до конечной точки этого утомительного путешествия.

Маккус медленно и бережно поставил ее на пол. Файер хотела сорвать с себя повязку, но он перехватил ее руку.

– Не стоит портить эффект.

Она догадалась, что они находятся в каком-то здании, однако до ее слуха доносилось лишь стрекотание сверчков и пение птиц.

– Тебе говорили, что ты очень робкая девица? – Он отпустил ее, и она услышала шуршание ткани.

– Мне кажется, ты единственный человек, который посмел высказать столь оскорбительное замечание леди Карлайл, – запрокинув голову, вымолвила она.

Маккус стал позади нее, и она ощутила, как он прижался грудью к ее спине.

– Эта прогулка была лишь прелюдией, началом нашего необыкновенного приключения.

Маккус нежно коснулся руками ее груди. Файер подумала, что, если сейчас он выставляет ее на посмешище, она собственноручно убьет его. Когда Файер попыталась сорвать с глаз повязку, он лишь угрожающе пробормотал что-то, и она едва разобрала:

– Оставь ее в покое, Файер.

– Я начинаю беспокоиться, – отозвалась девушка, раздражаясь, что не может подавить в себе чувство зависимости от него. Черт побери! Этот самодовольный выскочка доводил ее до бешенства.

– Беспокойство очень полезно для освоения науки любви, – пробормотал Маккус, лаская ее спину и грудь.

Его пальцы скользнули выше, туда, где платье застегивалось серебряными крючками. Он быстро справился с ними, и Файер невольно поежилась. Она провела целый день в корсете, а теперь, когда ее кожи коснулся свежий вечерний ветерок, она немного озябла.

Файер подпрыгнула от неожиданности, почувствовав на своих плечах большие теплые руки Маккуса, который обнял ее, желая согреть. Он так прижался к ней, что даже через ткань его бриджей она ощутила, как сильно он возбужден.

– Прошу тебя, скажи мне, где мы? – прошептала Файер, остерегаясь говорить громче, чтобы не привлечь постороннее внимание.

– Мы здесь одни. Я убил бы любого, кто посмел бы взирать на такую роскошную женщину.

Маккус говорил очень убедительно, возясь в это время с корсетом. Когда он закончил расшнуровывать его, сине-зеленое платье из тонкого атласа упало к ее ногам вместе с корсетом.

– Ты хочешь раздеть меня донага? – спросила Файер. В ее голосе послышалась тревога.

Тем временем он начал снимать с нее нижние юбки.

– Я хочу освободить тебя не только от твоих одежд, но и от твоей застенчивости, – сказал Маккус, поворачивая ее к себе и впиваясь губами в ее уста.

Маккус догадывался, что Файер все еще не забыла свой первый печальный опыт. Стэндиш ранил ее самолюбие. Несмотря на то что она с готовностью разделила с Маккусом утехи любви, она все еще была настороже, зная, как больно может ранить предательство. Маккус был не против того, что она считала других мужчин не заслуживающими ее доверия, но себя включать в их число он бы не позволил ни при каких обстоятельствах.