Грешники (СИ)

Кому он там строчит длинные виртуальные поэмы?

Может, его бывшая все-таки не такая уж простая и понятная, и все-таки нашла подход к его сердцу? Не зря же говорят, что мужчины редко забывают женщин, которые нанесли глубокую травму их самооценке. Хотя лично я считаю, что далеко не все мужчины, а только те, кому не повезло с мамой.

Когда моя очередь получать процедуры красоты подходит к концу, в кабинет уже заходит молодой мужчина с характерными повадками «альтернативной ориентации», как это принято сейчас называть. Видимо он расценивает мой взгляд как слишком неприличный, потому что скручивает средний палец и почти жеманно поджимает губы.

Черт!

Я мысленно стучу себя по лбу и чувствую острый приступ… досады.

Даже странно, почему до меня сразу не дошло, настолько все очевидно.

Мой Гарик — гей. И жена ему нужна совсем не для бизнеса, а для отвода глаз, чтобы спокойно проводить время в компании более… гммм… привлекательных партнеров.

Кроме того эти его манеры, идеальная речь и слишком прекрасные руки с длинными пальцами — все одно к одному. Такие мужчины слишком залюблены матушкой-природой, чтобы отдавать их в руки женщин, которые вряд ли в состоянии толком оценить это сокровище. Мы же все в душе любим бруталов Джеков-лесорубов с амбре из лошадиного пота и кубинских сигар.

Я возвращаюсь в номер в странном настроении, как будто неожиданное открытие ударило в голову сильнее неразбавленного абсента. Гарика в комнате нет, но я быстро нахожу его на крыльце, в джакузи, над которым уже вист шапка горячего пара.

Влажные светлы пряди немного торчат в стороны, на лице застыли капли воды.

Вселенная, ты что ли нарочно создаешь всех мужчин-геев такими красивыми, чтобы женщины осознавали, каково это — хотеть и не иметь возможности получить?!

— Уже вернулась? — Гарик оценивает мой вид, как будто после массажа со мной должны были произойти более разительные перемены.

— Ты — гей? — в лоб спрашиваю я. — Слушай, мог бы просто сказать и все, мы же партнеры! И не пришлось бы придумывать разные комнаты, чтобы я вдруг случайно не прижалась к тебе ночью своими неприятными женскими телесами. В любом случае, — поднимаю руки и скрещиваю пальцы, — клянусь не выдать твою тайну! Я девушка современная, у меня широки незашоренные взгляды и я считаю, что ориентация человека — его личное дело. Так что…

Я не успеваю закончить, потому что Гарик слишком выразительно морщит лоб, как будто ему требуются все умственные усилия, чтобы понять, о чем вся эта моя длинная речь.

— Маша, — он нарушает неловкую паузу, и снисходительно улыбается, — я не гей.

— Окей, — психую я, быстр сбрасываю халат, а вслед за ним маленькие тряпочки верха и низа купальника, — тогда я к тебе в джакузи.

Глава 51

На самом деле мне очень страшно в эту минуту.

Никогда в жизни я не щеголяла перед мужчиной раздетой, тем более перед тем, который ни разу не раздевал меня сам, но я должна сделать это хотя бы для того, чтобы, лежа ночью в одинокой постели, понимала — готова ли я к браку, в котором мой муж будет предпочитать общество других женщин — моему обществу.

Гарик лишь немого склоняет голову к плечу, как-то почти по-собачьи.

У него очень пристальный взгляд, но все такой же непроницаемый и холодный.

Что думает? Чего хочет?

Когда на меня смотрел Призрак, я почти всегда знала, что у него на уме, и какой предмет гардероба он снимает с меня в эту секунду.

Гарик смотрит как на статую — достаточно красивую, чтобы выжать из него рассеянное прикосновения языка к нижней губе, но, очевидно, не достаточно привлекательную, чтобы сделать хотя бы движение в ее сторону.

Нужно все мое мужество, чтобы не прикрыться руками.

Будет просто нелепо — сначала лихо скинуть с себя купальник, а потом стыдливо прикрываться, как оскорбленная невинность.

Так что, держа голову высоко, просто медленно захожу в джакузи, занимая место в противоположном углу. Здесь достаточно просторно, чтобы поместилась компания из нескольких человек, но когда Гарик проводит влажной ладонью по волосам, а потом снова опускает ее в воду, круги по воде доходят до меня и приятно щекочут под грудью.

— Очень эффектно, Маша, — наконец. Нарушает молчание Гарик.

— Хотела посмотреть, не врешь ли ты.

Господи, зачем я изображаю дерзкую девицу? Это же совсем не мое.

— И как? — Он вопросительно поднимает бровь, и насмешка в уголке его рта не особо похожа на улыбку.

— Кажется, все в порядке. Но было бы понятнее, если бы ты встал.

— Я встал? — переспрашивает Гарик.

Пошлый подтекст его вопроса заставляет меня неожиданно покраснеть.

Это ужасно — начать свою собственную игру, чтобы через минуту понять, что не ты придумала правила.

Гарик вынимает руки из водя и забрасывает его на бортики джакузи.

Почему-то отмечаю, что у него безупречно выбритые подмышки.

И это не смотрится женственно, наоборот — какая-то первобытная самка во мне хочет сунуть туда нос, жадно втянуть мужской запах, а потом прикусить зубами. Пометить свою территорию.