Грешники (СИ)

— Ла-адно, — видимо, взвесив все "за" и "против" решает меня помиловать. Даже улыбается. — Пусть проблюётся и проваливает. Что поделать, если ты такой востребованный у баб. Мне даже в какой-то степени льстит, что у тебя столько фанаток.

— У тебя как бы тоже есть свой фанат, — трогаю пальцем уже поджившую переносицу, — так что мы с тобой квиты.

— Чёрт, а я хотела ещё поворчать, но да, один-один, — замолкает, но я же вижу, что она хочет сказать что-то ещё.

— Говори, что уж.

— Да не важно, — отмахивается.

— Мне важно всё, о чём ты думаешь. Говори.

— Ну… мне сначала показалось, что это ты ей адрес мой сказал. Дурочка я, да?

Вот уж точно дурочка.

— Давай договоримся на берегу — мы или доверяем друг другу или расходимся сейчас. По-другому ничего не получится, Вик.

— Я знаю, прости, — обвивает руками мою шею и мягко целует. — Клянусь, больше никакой беспочвенной ревности.

И снова обещания, снова брошенные клятвы…

Мы моем вместе яблоки с лимонами на кухне, болтаем, делаем вид, что ничего особенного не произошло, хотя каждый понимает, что вечер хоть и не основательно, но всё-таки подпорчен.

Минут через десять до меня доходит, что Оли нет уже довольно долго и в ванной гнетущая тишина. И доходит это не только до меня…

— Что-то притихла твоя зазноба, — кивает Вика себе за плечо, бросая в рот дольку лимона. — Может, она там того… Надо бы проверить.

Мысль здравая.

Оставляю нож на разделочной доске и иду через прихожую к ванной, стучу в дверь, но никто мне не отвечает. Затем стучу снова уже громче и даже начинаю волноваться, не случилось ли там чего действительно…

— Оль, — барабаню костяшками пальцев по двери. — Ты чего молчишь?

— А может, она на толчке сидит? — подсказывает из-за плеча Вика. — Ну мало ли, закуска была несвежая.

— Допустим, но подать признаки жизни можно?

Вика пожимает плечами и становится ясно, что насторожилась она не меньше.

Именно в этот момент я и понял, что добром эта ночь не закончится.

Так и вышло.

— Оль! — ударяю кулаком по рассохшемуся дереву. Тишина. — Короче, я вхожу! — давлю на ручку двери и заглядываю внутрь тесного помещения…

Нет, она не сидит на толчке, как выразилась Вика, — она лежит возле него на полу, обнимая унитаз одной рукой.

И, кажется, не дышит…

— Блин, она что… реально того? — стоя за моей спиной шепчет в ужасе Вика.

Сажусь на корточки и осторожно приподнимаю голову бывшей, затем прикладываю два пальца к вене на её шее, пытаясь уловить биение пульса.

— Она просто в отрубе, — выдыхаю с явным облегчением. — Оль! — легонько шлёпаю её по щеке — ноль эмоций. — Спит. И походу, очень крепко. Это сколько же надо было выпить!

— Она что — алкоголичка?

— Нет. По крайней мере раньше точно не была.

— Ну капец! И чего с ней делать? Меня, конечно, дико бесят твои бывшие, но домой же её в таком состоянии теперь не отправишь. Она же не доползёт! Ещё и тачку таксисту заблюёт.

Каждое слово бьёт логикой просто наотмашь. Ситуация патовая, как в самой плохой комедии.

— У меня не слишком большой опыт реанимации перебравших, но если открыть окно…

— Короче, чёрт с ней! — перебивает Вика, и перебивает довольно решительно: — Неси её в свободную спальню, пусть проспится. А то окочурится где-нибудь по пути, а я потом виноватой останусь. Нет уж, спасибо.

— Ты уверена?

— Уверена! Тащи, пока не передумала!

Предложение трезвое, но меня терзают смутные сомения. Как-то это всё… А с другой стороны — ну реально куда её сейчас выгонять в таком состоянии, это же совсем надо быть бесчувственным сухарём.

Кое-как поднимаю пьяницу на руки и словно тряпичную куклу несу в "свою" бывшую в этом доме спальню. Сейчас она пустует, потому что всю последнюю неделю мы спим в комнате Вики.

Я прекрасно понимаю, что для неё эта ситуация особенно неприятна — ну нужно ей вот это всё? Оно и мне нахрен не нужно. Но я благодарен ей за удивительное спокойствие, даже некоторую мудрость — она пытается вести себя разумно и взросло, не истерить, не психовать. Конечно, исключительно ради меня. Чтобы я видел, как она меняется. И я действительно вижу её колоссальную работу над собой и с каждым днём всё больше верю, что что-то путное у нас всё-таки может получиться.

Признаться, не знаю, как повёл бы себя я, притащись в наш дом её бывший. Боюсь, моей мудрости бы точно не хватило на такие хладнокровные решения.

Кое-как укладываю Олю на свою кровать, затем стягиваю её сапоги. Ну не в обуви же ей спать, в конце концов, на чистой постели! Все манипуляции произвожу под неусыпным контролем моей маленькой фурии — стоит в дверном проёме, сложив руки на груди, следит за каждым моим движением.

Когда берусь за пуговицы пальто, Вика срывается с места и, подойдя, отодвигает меня чуть в сторону.

— Иди пока глинтвейном займись, хорошо? Дальше я сама.

— Разденешь её?

— А это хочешь сделать ты?

Поднимаю руки ладонями вперёд и пячусь к двери.

— О'кей, как тебе будет угодно.

Да уж, наши с ней отношения точно начались чересчур неординарно. Подобных проверок на прочность и нарочно не придумаешь.

Часть 37

Вика

В моей жизни происходит форменный бардак.

Нет, не так — БАРДАК!