Грешница

– Нет! – Хрипотцы в ее голосе как не бывало, хотя она не откашливалась. Кора решительно добавила: – Гереон никогда меня не бил. Сегодня это случилось впервые. И я его понимаю. Представьте себя на его месте! Что бы вы сделали, если бы ваша жена вдруг вскочила и набросилась с ножом на незнакомого мужчину? Вы бы тоже попытались отнять у нее нож. А если бы она его не отдавала, побили бы ее. Это совершенно естественно.

Рудольф Гровиан отскоблил ногтями донышко чайника до идеальной чистоты, поставил его под фильтр и снова нажал кнопку, а затем сказал:

– Я не могу представить себя на месте вашего мужа, госпожа Бендер, потому что моя жена никогда не сделала бы ничего подобного.

Реакция Коры оказалась более бурной, чем он ожидал. Топнув ногой, она заорала:

– Я не сумасшедшая!

Эта вспышка, как и предыдущие, ни в коем случае не укрылась от него. И повторение буквально вынуждало его к тому, чтобы подтолкнуть ее в этом направлении.

– Но люди решат именно так, госпожа Бендер. Ни один нормальный человек не станет убивать просто потому, что ему не нравится громкая музыка. Я только что довольно долго беседовал с вашим мужем и…

Кора что-то пробормотала, однако слов Рудольф не разобрал, а затем перебила его, возмущенно потребовав:

– Оставьте моего мужа в покое! Он не имеет к этому никакого отношения. – И чуть спокойнее добавила: – Гереон славный парень. Прилежный, честный. Не пьет. Рук не распускает.

Кора понурилась. Твердости в ее голосе как не бывало.

– Он никогда не стал бы заставлять женщину делать что-то такое, чего она не хочет. И меня никогда не заставлял. Вчера он даже спросил, не против ли я. Я могла бы сказать «нет». Но я…

Рудольф Гровиан вдруг показался себе ничтожным. Кора Бендер, словно одичавшее животное, набросилась на беззащитного мужчину. Своим крохотным ножичком для чистки фруктов она орудовала, как одержимая. Кора Бендер не проявляла ни малейших следов раскаяния или сочувствия к жертве. Однако, глядя на нее, Рудольф понимал, что жертва – она.

А потом Кора улыбнулась, уверенно и высокомерно, и опять завела свою песню, снова приведя его в ярость.

– Послушайте, я не хочу говорить с вами о своем муже. Достаточно того, что он дал показания. Ведь он это сделал? И ему придется повторить их в суде. На этом все. Остальное мы можем уладить сами. Я не понимаю, зачем привлекать к этому делу не причастных к нему людей.

Рудольф ответил резче, чем намеревался:

– В это дело была вовлечена куча не причастных к нему людей, госпожа Бендер. Сейчас я расскажу вам, как обстоят дела. Вы не можете или не хотите объяснить нам, почему вдруг утратили над собой контроль.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но он торопливо продолжил:

– Хватит меня перебивать. Я лишь сказал, что вы утратили над собой контроль. Я не утверждал, что вы безумны. До сих пор никто не говорил ничего подобного. Но вы совершили необъяснимый поступок. И наша задача – узнать, почему вы это сделали. К этому нас обязывает закон, нравится вам это или нет. Нам придется поговорить с множеством людей. С вашими близкими. Со свекром и свекровью, с родителями. Мы опросим всех…

Больше Рудольф ничего не успел сказать. Кора хотела вскочить со стула, но вцепилась в сиденье обеими руками, словно только так могла удержать себя на месте. С родителями! В голове у нее стучало.

Она зашипела на Рудольфа, словно рассерженная кошка:

– Предупреждаю вас: оставьте моего отца в покое! Если хотите, можете поговорить со свекром и свекровью. Они расскажут вам все, что вы захотите узнать. Что я жадная до денег, что я бесстыжая. Шлюха. Моя свекровь с самого начала говорила, что я шлюха. Она очень подлая. Постоянно ко мне придиралась…

Рудольф Гровиан не знал, что она заявила о том, будто ее родители мертвы. Ему столько всего нужно было обсудить, что мелочи он просто упустил из виду. Вернер Хос подал ему знак. Рудольфу показалось, что его коллега намерен прервать разговор. А ему этого не хотелось. Ведь все только начиналось. Ледник таял, в ушах шумели горные ручьи. Рудольф быстро понял, что надавил на больное место Коры: родители, отец… Когда она продолжила, он догадался, что это не просто больное место.

Хос что-то нацарапал на листке бумаги. «Ее родители мертвы», – прочел Рудольф Гровиан и подумал: «Ты смотри!» На большее у него не было времени. Произнеся еще две фразы, Кора растеряла весь свой задор и принялась раскачиваться взад-вперед, словно бумажный кораблик в водосточном желобе.

– Я не потеряла ребенка… Роды были стремительными. Врачи сказали, что это с любым может случиться. Это вообще не имеет отношения к тому, спала я с одним мужчиной или с сотней. Да я и не спала с сотней мужчин. Я вообще в детстве думала, что эти штуки однажды должны отвалиться…

Кора сжимала левую руку правой, мяла пальцы, словно хотела их сломать. Рудольф Гровиан наблюдал за ней, и в его душе сплетались восхищение и триумф. Устремив взгляд в пол, она продолжала: