Грешница в шампанском

– А не рано ли? – Наталья поежилась.

Вернулась домой почти в десять утра. Никиты не было. Постель аккуратно заправлена. Кажется, он ее и не разбирал. Значит, ушел, как только она за дверь вышла? Может быть и так. Спрашивать она уж точно не станет. Тем более что Никита ни записки не оставил, не позвонил ей на мобильный. А ведь мог бы! Разве трудно?

Не позвонил. Не написал. Просто ушел, хлопнув дверью. Значит, не судьба?

Она расстроилась, конечно, но не так остро и болезненно, случись это не после бессонной ночи. А сейчас же просто сил не осталось на душевные мытарства. Еле доплелась до ванны. Быстро вымылась, надела халат в ядовито-зеленую больничную полоску. В нем и рухнула на кровать, не разобрав ее. Надо было хотя бы немного поспать. К трем собирались в прокуратуре. Назавтра опрос свидетелей назначен, и уже под протокол. Теперь уж никаких доверительных бесед и никакой снисходительности, тем более что подозреваемый задержан. Правильнее, не подозреваемый, а подозреваемая. И задержана с поличным, что просто наградой явилось за испытания в такую-то ночь! Новый год все же, да…

А Никита ушел, и не позвонил, и не написал ничего. Обиделся? А на что? Разве не знает, какая у них работа? Что праздники с выходными не для них в календаре помечены. Что на личную жизнь ни часа, ни минутки. А он ушел!..

– Наталья, ну почему рано-то?! – Вова сердито засопел, рассматривая в маленьком зеркале, прикрепленном к стене за его спиной, морщины под глазами. – Не выспишься как, ну просто дед дедом. Как ты ухитряешься так выглядеть? Поделись секретом, Наташ? В молоке купаешься, да?

– Это ты к чему? – она рассеянно слушала его, без конца поглядывая на мобильник, лежащий на столе перед ней.

– К тому, что вместе с тобой ночь не спали, а ты свежа и прекрасна, а у меня под глазами что? А мы ведь с тобой почти ровесники! Я даже чуть моложе, между прочим.

– Спасибо, – фыркнула она, решив просмотреть сообщения.

Может, Никита что и присылал, а она просмотрела. Телефон старинный, доставка сообщений высвечивается минут десять, а потом с экрана пропадает. Может, что и есть, а?

– Да нет, ты не обижайся. Я, наоборот, тебе комплимент делаю… – Вова отвернулся наконец от зеркала и слегка пододвинул папку к краю стола. – Так что тебя смущает в нашей подозреваемой, Наталья Евгеньевна?

– Она же не признает своей вины. От всего отказывается. Рыдает, как ненормальная, в грудь себя кулаком бьет.

– А нам надо было, чтобы она на первых минутах признательное нам подписала, так, что ли? – его рот расплылся в широченной улыбке. – Ну ты даешь! Она же прямо мне в руки попалась, когда от пузырька из-под яда собиралась отделаться. Я в холл следом за ней, когда всем было приказано личные вещи предъявить к осмотру, а она по карманам порылась и на цыпочках к выходу. Я ее окликнул, она поворачивается, а в руках-то… Конечно, она сразу его на пол швырнула, головкой замотала. Я, мол, не я и вещица не моя. Но, Наталь, все же ясно! Сама же говорила!

– Что я говорила?

Наталья нахмурилась. Сообщений никаких в телефоне не было. Кроме Светкиного позавчерашнего, насчет торта и мандаринов. Не удосужился, стало быть, наш Добрыня Никитич, как за глаза звали его дамы в их ведомстве, не счел нужным. Ну и пускай!

– Соберитесь, Наталья Евгеньевна, – шутя прикрикнул на нее Лесовский. – Вы сами говорили мне, что подозреваемая и наш вдовец подмигивали друг другу, так?

– Допустим, – она согласно наклонила голову.

– Хозяйка дома утверждает, что видела, как эти двое уединялись под лестницей, так?

– Ну!

– Если хозяйка дома это видела, это мог видеть еще кто угодно. Покойная могла это заметить, к примеру? Могла. Могла девице предъявить? Запросто! А девица ее взяла и…

– Но никто, кроме Кагорова, не знал, что его жена будет на праздновании Нового года, – задумчиво обронила Наталья.

– Если знал Кагоров, могла знать и его любовница. Даже наверняка знала!

– А она его любовница? Я к тому, что она его постоянная любовница? Хозяйка дома утверждает, что Кагоров изначально был уготован для нее. А когда вошел, то…

– Ах, да ладно вам, Наталья Евгеньевна!

Когда Вова Лесовский раздражался и у него что-то не стыковалось, или начальство не желало с ним соглашаться, он всегда начинал ей «выкать» и обращаться по имени-отчеству. Она давно привыкла и не обижалась. Истина, как известно, всегда рождается в таких вот спорах.

– Если эти двое были в сговоре, неужели не попытались обзавестись алиби? Конечно, и изумление разыграли бы, и то, что не знакомы. Он затребовал себе жену хозяина дома.

– Он не требовал ее. Он просто хотел женщину-ровесницу, – перебила его Наталья.

– Вот и я о том же! Он захотел вдруг старушку, а потом переметнулся на молодую.

– Именно!!! – обрадовалась она, поняв, что ее коробит в Вовиных рассуждениях. – Именно! Как ты утверждаешь, они хотели обзавестись алиби и он заказал себе женщину, но потом-то!..

– Что?

– Потом-то какого черта не придерживаться выбранной линии поведения? Какого черта он потащился с ней под лестницу? И вился вокруг нее, и подмигивал! Какой тут сговор?! Не дураки же, в самом деле, чтобы так светиться, так обнародовать свои отношения перед тем, как отправить жену и соперницу на тот свет?!

Наталья покачала головой. Не нравилось ей абсолютно это бытовое преступление. Эти лощеные господа вели себя уж очень глупо.

– А может, они и не так умны, Наташ? – в подтверждение ее мыслей откликнулся Вова, снова развязывая тесемки на папке. – Может, действовали спонтанно? Спонтанно собрались, так же необдуманно решили воспользоваться ситуацией и убрать с дороги человека, который…

– Да! Вова, да!!! – снова подхватила она, ударив кулаками по столу. – Коли уж убирать, то самого Кагорова. Птица такого полета! Он наверняка многим как кость в горле. И насчет спонтанности… Хозяйка дома обмолвилась, что люди собрались малознакомые друг другу. Согласись, странно?

– Почему?

– Да потому, что Новый год! Это такой праздник, который празднуют с самыми близкими, с родными людьми…

Сказала и осеклась тут же. А как же Никита? Он-то ей кем приходится: близким или родным? По сути ни тем ни другим, а она его едва в постель не запустила. И запустила даже, без своего, правда, там присутствия, но запустила. Только он не воспользовался ситуацией. Но это уже другой вопрос.

– Ах, Наталь, неужели ты про этих деловых людей ничего так и не поняла?! – Вова надул щеки и тут же с шумом выдохнул, это он так негодовал по поводу чужого непонимания. – У них что Новый год, что Рождество, что Восьмое марта, что Вознесение! Им же все равно, пойми, по какому поводу собраться, лишь бы возможность была интерес свой поглубже протолкнуть!

– Молодец, Вовчик! – похвалила она с улыбкой. – Просто расцеловать тебя хочется за сообразительность!

– Валяй… – расцвел Лесовский, чуть приподняв зад от стула и вытянув в ее сторону шею. – Только за что?

– Малознакомые люди собрались на празднование традиционно семейного праздника. Люди, чьи коммерческие интересы очевидны. Самой внушительной фигурой является Кагоров, остальные помельче. У хозяина дома, слышала, и вовсе проблемы. Этот глумливый парень под кайфом что-то такое бормотал о долгах Виктора, о том, что вот решил дед прогнуться, и то не получилось. И?

– И?

– И надо выяснять, Вовчик!

– Ну зачем, скажи, если у нас есть подозреваемая, которая попалась с поличным буквально! – вспылил сразу Лесовский.

Он мгновенно с тоской осознал, что Наталья не отступится теперь, и ему придется таскаться по городу, опрашивать, опрашивать, опрашивать.

– Поверь, это не криминальный раздел коммерческих интересов! Это обыкновенная бытовуха! Девица захотела избавить своего любовника от жены, а сама пожелала занять ее место, вот и все! Выждала удобный момент и…

– Почему она тогда сразу от пузырька не избавилась, Володя?! Зачем ждала, когда милиция с прокуратурой приедут, начнут обыск, опрос и все такое?! Времени у нее было навалом и чтобы пальчики свои с мензурки стереть, и чтобы выбросить куда подальше. Доказывай потом ее причастность без единого отпечатка! Кстати, что там еще? Больше ничьих отпечатков нет?

– Наташ, побойся бога! Первое января, кто тебе станет на работу выходить и из-за чего? Девица с пузырьком в руках, что еще-то?!

– А девица утверждает, что пузырек не ее. Что она к нему никакого отношения не имеет.

И Наталья даже ему язык показала, так не хотелось соглашаться. И не из вредности вовсе, и не потому, что Никита не позвонил и от этого подленько ныло в груди, а просто потому, что не нравилась ей эта история. Люди не нравились, отравление это дурацкое не нравилось. А больше всего не нравилось то, что глупая деваха попалась как кур в ощип с этим злополучным пузырьком.

– Нет, она скажет, что ее! – фыркнул раздосадованный Вова и тут же прицепился: – Ты чего вообще злишься-то, Наташ? Не выспалась или по какой другой причине? Что, не позвонил?

– Кто?!

– Тот, кого ты ночью в своей квартире оставила! – Лесовский глумливо погрозил ей пальцем. – Я же видел, что свет в квартире горел, когда ты на улицу вышла, и кто-то у окна в гостиной у тебя маячил.

У, черт глазастый! Все рассмотрит, все поймет. Оттого и любила с ним работать в паре, что по пять раз объяснять ничего не нужно было. Тут вот только что-то стопорит, не иначе прав, а она и правда злится и цепляется непонятно за что. То одно ей не нравится, то другое.

Логики нет, скажите, пожалуйста! А разве есть логика в том, чтобы на глазах у своей жены в укромный угол молодую девчонку тянуть?! А потом над трупом своей жены с ней перемигиваться? Так умные люди себя не ведут. Хотя…

Хотя и преступники не ведут себя так тоже. Это значит сразу навлечь на себя подозрение, и все. Сразу как вывеску на себя повесить: вот, мол, смотрите, как я радуюсь смерти своей жены.

– Ладно, оставим сейчас все как есть. После заключения экспертов по отпечаткам поработаем, а пока…

– Пока что? – Лесовский аж голову в плечи вогнал, ожидая указаний.

– Пока по домам давай отправляться. И, Вова, как бы тебе ни хотелось, все-таки наших коммерсантов-бизнесменов пробить нужно. Непонятно, с какой целью они там собрались. И одна из присутствующих, Надежда, сказала мне, что вообще собирались дома праздновать. Говорит, муж в самый последний момент ее в гости потащил. Что заставило их собраться под одной крышей? Выяснишь, Володь?

– Выясню, – прокряхтел он, выбираясь из-за своего стола. – Подвезти, что ли?

– Да уж подвези. Моя в сервисе. Масло меняют третий день!

– А ты вздумала масло под праздник менять. Ох и женщины! Пусти вас за баранку!..

Они ехали до ее дома, болтая о вещах, ничего не значащих. Что погода молодец, не подкачала, настоящую зиму преподнесла в праздники. Что на лыжах бы неплохо за город выбраться. В лес не в лес, так хоть по полю поскользить бы, похрустеть снежком, припорошившим наезженный лыжный след. А потом можно было бы и на даче у кого-нибудь притормозить, мяса пожарить. Да хоть и у Лесовских, к примеру.

Правда, жена ревнует его к Наташе, хоть плачь. Считает, что раз она не замужем, то Вова непременно должен будет к ней со временем уйти.

Нормально?

И если организовывать выезд к ним на дачу вместе с супругой, то что получится? Нужно будет вести себя, как на очной ставке: ни бровью ни глазом не повести. Чтобы, не дай бог, не заподозрила, не додумалась до того, чего нет.

Нет, к ним не стоит. Вот у Наташки было бы неплохо. Хоть и дом не отремонтирован, и окна по большей части щитами пока закрыты, зато из старых сосен шатер какой! А теперь под заснеженными лапами и вовсе укрытие – лучше не придумать. Хоть спать укладывайся.

– Ну и поехали! – разохотилась Наталья.

– Когда? – с иронией вздохнул Вова, подруливая к ее подъезду. – Работы столько, что… Да и не отпустят тебя теперь с нами наверняка.

– Кто? – не поняла Наталья, ткнув шутливо его в плечо. – Кому я нужна-то, Вова?

– Хм-м… – он кивнул куда-то себе за спину. – Одного вот точно вижу. Никита не тебя дожидается, нет?

Вот курица! За разговорами о несбыточном отдыхе проглядела мужчину своей одинокой маетной мечты. Интересно, давно он ее ждет? Наверное, давно, раз ходит методично от одного подъезда к другому. Замерз, вероятно.

– Так я пошла? – не глядя на Лесовского, негромко проговорила Наталья, дергая ручку двери.

– Иди, матушка, иди. Иди и помни! – Вова поднял указательный палец кверху и потряс им.

– О чем?

– О том, что если у тебя с Никитой ничего не выйдет, то… – глаза у Лесовского сделались ну просто бесовскими. – То должна будешь уйти ко мне.

– Володя!

– И жена моя так говорит, и я опять же не против, – он захихикал, заводя машину. – Иди, а то Добрыня наш молодец окочурится совсем…