Грешница в шампанском

– Ну как же, Таисию отпустили, убийца твоей жены не найден. А у кого, кроме тебя, мотив может быть? Кому она еще была нужна, кроме тебя?

– А вот тут ты ошибаешься, Саня, – нахмурился Кагоров, моментально вспомнив про фотографию в кармане пиджака. – Я тут такое нашел!.. К тому же ее заместительница разоткровенничалась со мной и кое в чем просветила.

– И?

Ой, как хорошо ей было в его руках! Ой, как тело влилось в тело. Бывает же: начнешь целоваться – то нос, то подбородок мешает. На коленки сесть соберешься – то сползешь, то неловко, то жестковато. Под руку пойдешь, и опять что-то не то, будто и локоток в бок упирается, и с шага сбиваешься. А с Кагоровым все как-то сразу и в гармонии полной. И разговор вяжется, и в объятиях не тесно и не душно.

– Лилька мне изменяла, – сказал он, тут же прислушавшись к себе.

Нет, не болело вроде ничего теперь. Словно стороной пронесло. Может, оттого все, что Сашка рядом: теплая такая, надежная. И все ведь так удачно ложилось в его руки, будто им самим и вылеплено было. Все подогнано было именно под него природой!

– Да ты что?! – ахнула Саша, еще теснее прижимаясь лицом к его плечу. – Такому мужику и изменяла?

– Какому такому? Обычный я мужик, – пробормотал он, конечно же, польщенный. – И вот представь себе – изменяла!

– С кем, знаешь?

– А то! Мало того, теперь почти догадываюсь, кто отравил ее. Так что насчет арестанта и детей-сирот, это того, перебор. Так что ты не очень долго думай, соглашайся, Саня.

– Да я согласна вроде, только…

– Что только? Витьку, что ли, боишься? – Кагоров самодовольно хмыкнул, показав ей кулак. – Вот он у меня где, Витька твой. Пикнуть не посмеет, поверь.

– Да не про Витьку я, Митя. Детей на свет пускать надо, закончив все.

– Это ты о чем?

– Это я о том, что завершить нужно все с милицией, дознаниями, допросами, подозреваемыми. Разве не так?

– Оно верно, – согласился он, подумав. – Вот я этим сейчас и начну, пожалуй, заниматься.

– Чем?

Он отошел, а ей тут же сделалось пусто и холодно и не верилось уже ни во что. Ни в слова его надежные, ни в счастье, которое он обещал им на двоих. Будто из теплого дома ее снова выгнали в метель и стужу.

– Есть у меня предметный разговор к твоим соседям, Саня. Очень даже интересный и предметный разговор. Вот после него… Думаю, что все и разъяснится. Я сейчас пойду, где, говоришь, живут эти голубки-то?…

Она сказала, вспомнив окно, в котором обычно маячила Надежда с кружкой.

– Так я пойду, а ты сиди и жди меня. Вся наша с тобой договоренность в силе. Может, мы с тобой, конечно, и не любим друг друга пока. Но это только пока, так ведь? Но что-то такое между нами есть… Удобство какое-то природное… Не находишь?

– Нахожу, – она улыбнулась.

– Вот! Отсюда и танцевать станем…

Глава 19

– Надежда ушла, Сергей на работе. Нет их никого, так что вам и подниматься к ним смысла нету.

Консьержка за своей перегородкой уставилась на него ну просто с ненавистью. И чего он ей сделать успел? Задал всего лишь пару вопросов о жильцах, а она зашипела, зашипела в своей конуре стеклянной, как змея в террариуме. «Старая сука», – подумал с раздражением Кагоров, вновь выходя на улицу. Ничего, он подождет. Он терпеливый теперь, он подождет. Когда-нибудь эта Надежда должна будет вернуться. Не век же ей по магазинам шастать. Он в машине посидит, музыку послушает, а заодно и подумает. Подумать было о чем: он, кажется, в горячке своей только что женщине предложение сделал. Малознакомой женщине, между прочим. А ведь зарекался! Зарекался, да как! И что спешить не станет, и что обдуманно теперь к этому серьезному делу подойдет, и что…

А ведь едва овдоветь успел, как снова голову в ярмо сует. «Ох и остолоп», – сказала бы про него мать. Остолоп и есть. Ладно, ничего. Сашка – баба правильная. В меру сарказма в ней, страсти на троих, внешность еще ого-го, при хороших условиях еще лет двадцать может цвести. Да и что говорить: он-то мальчик, что ли? Тоже под полтинник. Он же не из тех мудаков, что любят к старости себе в жены малолеток брать? Не из тех. Он знает теперь, чего стоит разница лет в двадцать. Он вот возьмет и удивит всех, взяв в жены окопную подругу. Пускай зубы точат, пускай сплетничают. А он вот постарается с ней жить долго и счастливо. Получилось бы…

Надежда вынырнула из-за угла дома как-то неожиданно. Вроде ждал, должен был подготовиться, а стоило ей появиться, как растерялся. С чем к ней подойдет? Какими вопросами огорошит? Она ведь может просто-напросто взять и послать его к чертовой матери.

Так почти все и вышло. Увидев его выбирающимся из машины, Надежда напружинила походку, перехватила пакеты поудобнее, будто собиралась пустить их в ход, обороняясь от него, и пошла мимо так, мимо.

– Эй, девушка, – пришлось Кагорову ее окликнуть. – А я ведь вас дожидаюсь.

Она не прореагировала, не услышав своего имени. Как шла, так и продолжала идти, не глядя в его сторону. Догнал он ее уже у подъездных дверей. Схватил под локоток и придержал, повторив зло и с нажимом:

– Я что, неясно выразился?! Я сказал, что жду тебя! Оглохла?!