Грешное желание

– Ты это серьезно, Стюарт? – робко спросила она.

– Совершенно серьезно, Джесси. – Его губы соскользнули с уха, легонько покусывая нежную кожу под волосами, затем двинулись по стройной шее. Трепет пробежал по телу Джесси. Она положила голову Стюарту на плечо, чтобы облегчить ему доступ.

– Ты это говоришь не для того, чтобы… чтобы опять заняться со мной любовью?

– Слава тебе Господи, что по крайней мере не «распутничать». Нет, Джесс, я говорю это не поэтому. – Что-то подозрительно похожее на веселье сквозило в его словах. Прищурившись, Джесси скосилась на него. Он воспользовался легким поворотом ее головы, чтобы вновь завладеть ртом.

Его поцелуй был мягким и очень нежным и полностью отвлек ее мысли от боли между бедер. Джесси повернулась у него на коленях так, чтобы обнять его за шею, и закрыла глаза. Когда она мечтала о Стюарте и его поцелуях, именно так в ее мечтах он и целовал ее. Жесткая, безжалостная страсть, с которой он целовал ее прежде, смягчилась. Его губы были мягкими, теплыми и нетребовательными. Джесси обнаружила, что слабый привкус виски, задержавшийся на его губах и языке, совсем даже не противный. В сущности, ей этот вкус снова начинал нравиться.

Он действовал не спеша, обводя контуры ее губ языком, мягко толкаясь между ними, затем отступая до тех пор, пока ее рот сам по себе не раскрылся для него. Он заигрывал со ртом, пока ее дыхание не сделалось неровным и она не задрожала от нетерпения, чтобы он еще больше углубил поцелуй. Когда он в очередной раз отступил, она прикусила этот провоцирующий язык, чтобы наказать за поддразнивание.

– Ай! – запротестовал он и поднял голову. Джесси потянула его на себя, ухватившись за волосы на затылке.

– Поцелуй меня как следует, – велела она, и он подчинился. Когда его рот снова завладел ее ртом, Джесси удовлетворенно вздохнула. Он целовал ее так, как ей хотелось, чтобы ее целовали, целовал так, что теперь уже знакомое горячее томление разливалось внутри нее, размягчая кости. Несмотря на то что она знала, куда все эти поцелуи должны привести, несмотря на то, что боль непременно ожидала ее в кульминации этого жаркого накала, зарождающегося в венах, она не могла перестать откликаться на его прикосновения, как не могла перестать дышать. Она любит его. Как она любит его! Если женщине суждено терпеть боль от мужчины, которого она любит, значит, так тому и быть.

Он поцеловал ее основательно, когда она положила голову ему на плечо жестом полной капитуляции. Одна рука обвивала ее спину, поддерживая и предлагая опору. Другая ладонь гладила нежную кожу шеи, лаская плечи, обхватывая груди. Большой палец потерся о соски сквозь тонкую ткань, прикрывающую их, и нарастание нетерпеливого жара внутри нее ускорилось. Грудь инстинктивно уперлась в его прикрывающую ладонь. Соски покалывало от его прикосновений. Но его ладонь уже заскользила ниже, вниз, через ложбинку между грудями, вниз, по чувствительной коже живота, и ниже, пока она не запылала и не задрожала. И только когда эта ладонь остановилась, чтобы твердо прижаться к сокровенному местечку у основания бедер, вновь нахлынули воспоминания о боли.

Несмотря на свою храбрую решимость, Джесси оцепенела. Стюарт сделал ей там больно. Ее веки дрогнули, затем поднялись.

– Нет, пожалуйста, – прошептала она и, когда он хотел поцеловать ее, отвернулась.

Ее тихий протест и отказ от поцелуя поразили его, подобно удару. Он поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Лицо Джесси было поднято к нему, рот мягкий и порозовевший от его поцелуев, голова лежит у него на плече, густая масса волос рассыпались, похожая на темный волнистый шелк, растеклась по мешкам и полу. В этих широко отрытых карих глазах застыла неуверенность, а воспоминание о боли и теперешний страх добавляли темных теней их глубинам. Чуть заметные синеватые круги под глазами свидетельствовали как о позднем часе, так и о травме, которой он ее подверг. Мерцающий лунный свет придавал ее лицу неземную красоту, которая, он знал, будет жить в его памяти еще долго после того, как пройдет эта ночь. Белое кружево ночной рубашки у шеи открывало нежную впадинку горла. Тонкий хлопковый халат облегал округлую твердость молодой груди. Дерзкие соски выпирали сквозь ткань, притягивая его взгляд. Халат расстегнулся, и тело прикрывала только тонкая ткань ночной рубашки. Мягкий хлопок не просвечивался, но все равно он мог различить мягкий изгиб живота, гибкую линию ног и темный треугольник между ними.

Он причинил ей боль, хотя никогда не хотел этого. Чувство вины кольнуло его. Многое он не собирался делать в эту ночь: не собирался спать с ней, брать ее девственность, делать ее своей. Но виски вкупе с ее обещанием выйти за другого спровоцировали взрыв, сорвав покров с его благородства и выпустив на свободу неудержимую страсть к ней, которая так долго терзала его.