Грешные души

Котов бродил и бродил по лесу, несколько раз приближаясь к забору дома отдыха, но всякий раз его вновь втягивал в себя этот живой, бессловесный мир, который был во много раз справедливее и чище того, что начинался по другую сторону забора. И лишь когда село солнце, Котов все-таки вернулся, но пошел к озеру, на темный пустынный пляж. В корпусах почти все огни погасли, уже стихла музыка, в тишине слышалось лишь несколько невнятных голосов да изредка всплескивала в озере рыба. Котов разделся и поплыл, наслаждаясь прогретой за день водой, тишиной и звездами, отражавшимися в озере. Впервые за много дней его оставила тревога, не ощущал в себе зла и ненависти — это было прекрасное чувство! На сей раз он доплыл лишь до середины озера и повернул назад. Приятная, не ломающая костей усталость обещала спокойный и безмятежный сон, каким уже и дети-то разучились спать.

Впереди мерцали редкие огоньки спальных корпусов. Тихий плеск воды слышался впереди: кто-то плыл навстречу. Отсветы окон, озаренных тусклыми лампочками, ложились на воду в виде узких красноватых полосок света, и в одной из них Котов углядел торчащую над водой голову. Через несколько минут они встретились.

— Как водичка? — поинтересовался Котов у пловца, не разглядев лица.

— Нормально, — ответила Валя Бубуева, отфыркиваясь. — Теплынь, верно?

Валя после ухода Светозара Трудомировича находилась некоторое время в состоянии шаткого равновесия. С одной стороны, радовало, что Заур не сумел ее придушить, с другой — переполняла злость на директора. «Светик» даже не вылез из сортира! Не появись вовремя бабы, дикий Заур и вправду мог удавить свою бывшую жену. Да еще, сволочь, «Светик» заявил, что, мол, «отношения нужно изменить»! Мало того, он все время лез к ней днем! А у Вали, между прочим, глажки накопилось — чертова уйма! Пришлось дотемна утюгом махать. Хотела лечь спать — но… Конечно, Светозара Трудомировича на работе уже не было — ушел домой, в свой коттедж, к супруге под бок. Танцы давно кончились, весь приличный мужской состав отдыхающих был уже разобран, а неприличный, назюзюкавшись, дрых без задних ног. Правда, в подвале кочегарки еще пел что-то электрик Трофимыч, который соображал вместе с сантехником Гошей и грузчиком Димой. Но поскольку петь они начали еще в восемь вечера, то, скорее всего, толку и от них что от козла молока. Тем более что Трофимыч был ветераном Великой Отечественной войны, а Гоша и Дима редко удерживались на ногах после первых пяти стаканов. Поэтому Валя решила пойти окунуться на озеро. С одной стороны, это должно было остудить ее и успокоить, а с другой — чем черт не шутит, вдруг мужик попадется?

Вот почему, когда «мужик», то есть Котов, действительно попался, Валя решила изменить направление своего заплыва и легла на параллельный курс.

— А я вас знаю, — сказала горничная, — вы у меня на этаже живете.

— Я вас тоже узнал, — ответил Котов, — вы мне ключи от номера выдавали…

— Верно! Вы так далеко плаваете! Не страшно?

— Нет.

— А русалок не боитесь? Среди них, говорят, симпатичные попадаются. Заманят, а сами возьмут да и утопят.

— Вы ведь тоже далеко заплыли. Вдруг водяной утянет? Они тоже симпатичные бывают…

— Ну, я же местная… А вы отдыхающий, за вас мы отвечаем…

— И вы тоже?

— Конечно, раз вы рядом со мной плывете. Утонете — спросят: «Почему не спасла?»

— Поздно спасать, — усмехнулся Котов, вставая на песчаное дно, — мы уже доплыли.

— Правда. — Валя тоже нащупала дно ногами. — Только из воды выходить не хочется. Тоска на берегу, спать надо ложиться… Не скучно вам одному? Кругом все парами, а вы такой молодой-интересный — и один… Мне вот одной очень-очень скучно.

— Хотите, я вам стихи почитаю? — неожиданно предложил Котов.

— Прямо в воде? — кокетливо удивилась Валя.

— Почему? Можно и на берегу.

Когда вышли из воды, стало прохладно. Валиным могучим телесам в тесном купальнике явно приходилось туго. У нее было с собой махровое полотенце, которое забыл кто-то из предыдущего заезда. Забежав в кабинку, Валя растерлась и набросила халатик. Когда она вернулась, Котов был уже одет и отжимал плавки.

— У вас голова мокрая, — несмело сказала Валя, — можно, я вам ее оботру?

Котов улыбнулся и подставил голову. Валя набросила ему на голову полотенце и очень нежно, с трепетом каким-то стала сушить волосы, стараясь не причинить боли.

— Спасибо, — поблагодарил Владислав, — у вас руки очень нежные… Вы замужем?

— Не-а, — мотнула головой Валя, — одни хлопоты, а жизни нет. А вас я спрашивать не буду. Здесь все, кто по одному приезжает, — холостые.

— Странно, — заметил Котов, — вы ведь очень заботливая женщина по природе. И детей, наверно, любите…

— Не знаю, — хмыкнула Валя. — Если б дети уже готовые продавались, да со всеми принадлежностями… А то рожаешь — мучаешься, потом, пока вырастут, — мучаешься, и под старость, пока сама не помрешь, все с ними мучаешься! Нет, одной лучше.

— Но скучно.

— Вот именно, — с радостью ухватилась за знакомую тему Валя. — Ну как, стихи читать будем или так обойдемся?

— В смысле?