Грешные и проклятые

- СЛАВА ИЗМЕНЯЮЩЕМУ ПУТИ! – рев молитвы чудовища наполнил пространство дока заглушая шум работы сервиторов.

- Убей его! – завопил я. Это был бессмысленный крик, вопль слабости и страха. Наверное, и вины тоже.

Но откуда я мог знать, что выпущу из стазисного поля?

Я обернулся, услышав, как что-то огромное грохочет позади меня. Чудовище ударило по покрытому мостками куску корпуса с такой силой, что масса металла покатилась к нам, словно камень, расплющивая сервиторов, от их раздавленных тел металл становился еще более скользким. В панике я метнулся в сторону, но споткнулся и упал, и, рыдая, пополз по полу, двигаясь с неуклюжей медлительностью, как в кошмаре.

Обломок промчался менее чем в ярде от моих ног и столкнулся с другой частью корпуса, над которой работали сервиторы. Опорные конструкции рухнули, и огромные шпангоуты корпуса опрокинулись. Целый лес железа и адамантия обрушился на палубу, размазывая сервиторов, от удара сотрясся весь док. Покалеченные сервиторы бились в агонии, размахивая своими плазменными резаками. Плазменный луч прожег воздух прямо над моей головой.

Чудовище шагало сквозь устроенные им разрушения, продолжая распевать свою ужасную литанию, его клешни хватали сервиторов, словно повинуясь рефлексу. Тварь даже не смотрела на них, раздавливая их черепа и отрезая клешнями ноги. Его когтистые руки хватали все, до чего оно могло дотянуться, и швыряли металл и плоть по всему доку. Сервитор, пролетев надо мной, врезался в стену над мусоросборником. Страшный удар раздробил его кости, и сервитор мягким мешком плоти свалился в открытую пасть мусоросборника.

Хьюзен помог мне подняться на ноги.

- Беги! – закричал он, толкнув меня в направлении дверей.

Шатаясь, я бросился вперед, мои ноги пытались вспомнить, как бегать. Между нами оказался гусеничный сервитор, направлявшийся к обломкам. Его плазменный резак был включен в готовности прорезать путь сквозь массу металла. Я замер, глядя на плазменный резак. Если бы только можно было использовать его…

- Чего ты ждешь? – закричал Хьюзен. – Беги, дурак!

Чудовище вцепилось своими четырьмя челюстями в грудь сервитора и вырвало его сердце. Сервитор умер без звука, тварь взревела, разъярившись из-за такого отсутствия реакции, и повернулась к нам.

- СЛАВА ИЗМЕНЯЮЩЕМУ ПУТИ! – завопил рот на языке, и монстр двинулся к нам. Его длинные глаза, похожие на змей, устремили взгляд на меня.

Я не мог двинуться с места. Этот взгляд был совершенно безумным, но при этом светился неким ужасным знанием. Чудовище смотрело в самые глубины моей души. Оно обещало дать мне истины, которые заставят меня присоединиться к его безумию.

- Беги! – снова крикнул Хьюзен.

Я не мог двинуться.

Чудовище направилось к нам. Хьюзен выругался и прыгнул на спину гусеничного сервитора. Схватив руку сервитора с плазменным резаком, Хьюзен направил его на монстра. Плазменный луч рассек плечо твари и отрезал правую клешню. Из раны хлынул черный ихор, заливая сервитора. Чудовище взвыло от боли и отступило на шаг назад. Сервитор забился в агонии, его кожа плавилась от обжигающего ихора.

Капли жгучей жидкости попали на Хьюзена. От его руки пошел дым, Хьюзен завопил, но смог еще раз ударить плазменным резаком, разрубив по диагонали туловище монстра. Из раны поползли извивающиеся щупальца, а из разрубленного плеча начало расти множество глаз, пока из плеча не вылезла целая гора плоти, на ее вершине был единственный огромный глаз. Он продолжал расти, словно был чудовищной опухолью. В этой горе плоти открылась вертикальная трещина, превратившаяся в еще одну огромную пасть, полную сотен острых, словно иглы, зубов длиной в мою руку.

И эта пасть запела новым голосом:

- СЛАВА ИЗМЕНЯЮЩЕМУ ПУТИ!

Другая клешня схватила Хьюзена поперек груди и подняла его вверх. Чудовище держало его, поворачивая голову, словно птица, и рассматривая Хьюзена одним из своих длинных глаз. Из огромной пасти высунулся язык, охватив голову сквата и заглушив его крики.

- Ахххххх! - выдохнуло чудовище, словно искало именно его.

Язык скользнул обратно в пасть, оставив Хьюзена покрытым толстым слоем едкой слюны. Скват вопил и извивался. Чудовище поднесло его к своей пасти на плече. Ряды зубов лязгнули и сомкнулись, вцепившись в грудь и лицо Хьюзена. Его руки конвульсивно вытянулись в агонии. Я услышал треск – монстр откусил переднюю половину черепа, и руки Хьюзена обмякли.

Тварь пожирала его. Я бы сказал, она смаковала его. Откусив первые два куска, пасть стала пережевывать и глотать. Монстр понемногу втягивал Хьюзена в пасть. Тело сквата повисло, став слишком мягким. Его руки стали неестественно гибкими, словно кости в них превратились в жилы. Тело его стало съеживаться, чудовище будто выпивало из него плоть. Оно прижало Хьюзена к горе плоти на плече, и кожа сквата стала словно сплавляться с экзоскелетом твари. Чем больше монстр проглатывал, тем больше Хьюзен становился частью ужасного тела.