Грешные ночи (ЛП)

— Тебя уже заждались, — едко подметил его друг, и его голос эхом отразился от стен холла. Куполообразный потолок не был расписан под ночное небо, но фактически отражал его. Звезды мерцали в своей немыслимой бархатистой высоте, словно космическая пыль, сияющие в воздухе, точно бесчисленные алмазы.

Захариил постарался унять волнение, вызванное этим заявлением. Глядя на величественную колонну, состоящую из кристаллов, сияющих всеми цветами радуги он произнес:

— Я... сожалею, что оставил тебя одного защищать храм.

Лисандр хлопнул его по плечу и произнес:

— Когда в тебе нуждается твоя женщина, все остальное уже теряет всякий смысл. По себе знаю.

Ему оставалось только надеяться, что и Божество сумеет его понять. Они несколько раз повернули, и наконец добрались до следующих дверей. Просторный арочный вход охранялся, поскольку вел непосредственно в тронную комнату.

— Совет? — уточнил он.

— Ты отличный командир с хорошей интуицией, — ответил Лисандр. — Верь в себя, и все в конце концов будет хорошо.

Двое охранников ангелов более рослые и представительные распахнули двери и Захариил оставив своего друга вошел внутрь. Комната оказалось пустой, ни охраны, ни музыки, ни украшений, только золотой трон возвышался посреди зала.

На троне восседало Божество и его внешний облик, как всегда поразил Захариила. Он выглядел столь же хрупким и невинным, как и положено было быть человеку в возрасте. С глубокими морщинами на коже, седыми волосами и трясущимися руками.

Захариил преклонил голову и опустился на колени, прижав к бокам крылья. Из всех встреч, которые у него были, эта являлась наиболее важной, но он не знал с чего начать.

— Я удивлен, что ты явился без приглашения. — Тихий голос казался мягким и нежным.

"И все-таки вы почему-то поджидали меня".

— Мне нужна ваша помощь.

— И ты надеешься получить ее?

— Я знаю, в чем провинился, но мне не за что извиняться. — Он никогда впредь не будет извиняться для проформы. Как и Аннабель, он защищал то, во что верил и был не намерен отступать. — Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить свою женщину, если придется поступлю так снова.

Цвет и без того темных глаз стал похожим на нефть, сверкающую на солнце.

— Я правильно тебя понял? Ты готов на что угодно, чтобы защитить человека?

Он кивнул.

— Моего человека.

Дрожащие пальцы уперлись в видавшие виды подбородок.

— Так ты говоришь теперь, но интересно... Ты полагал, что явишься сюда, изложишь свои доводы, попросишь, что тебе нужно, и все будет в порядке. Может быть когда-то давно я бы и поступил так. Но не теперь. Я не могу вечно потакать твоим детским капризам.

Детским?

— Я воин, — произнес Захариил, расправив плечи. — Я понимаю, что заслужил наказание, и я готов его принять.

— Да, ты должен. Ты взял на себя ответственность за Аннабель, и тем не менее вреда от твоих действий стало больше, чем до этого. Ты даже самостоятельно нанес ей ущерб. И допустил, чтобы она навредила другим.

— Да, я согласен принять все, что вы сочтете заслуженным, но все же я прошу помощи.

Пауза.

Такая звенящая тишина.

Затем.

— Ты желаешь помочь Аннабель даже при том, что она является супругой демона?

— Она вовсе не является супругой демона, — возразил он. — Она моя.

Божество невозмутимо продолжило:

— И ты желаешь с моей помощью бросить вызов демону, который хочет отобрать ее у тебя.

— Демону, который навредил многим людям, пытаясь добраться до нее.

Снова тишина, не менее тягостная, только теперь плечи Захариила повисли под грузом его вины.

— Многое поменялось с того момента, как мы с тобой говорили в последний раз, — произнесло Божество.

— Да, — повторился он снова. Сердце его колотилось словно очумелое.

— Расскажи мне, Захариил, о том, что ты усвоил.

Об этом он как-то не подумал.

— Я осознал ценность человеческой жизни. Я осознал ценность любви и преданности. Я научился, ставить потребности других превыше собственных.

— Это на самом деле так?

— Да.

— Давай удостоверимся. Скажи мне, Захариил. Ты готов пожертвовать собственной жизнью, ради Аннабель?

Настолько небрежно заданный вопрос, но Божество преследовало собственную цель.

— Готов. — Даже не вопрос.

— Ты готов пожертвовать ради этого, чем-то более дорогим, жизнью своего брата, например, чтобы спасти ее?

Он нахмурился.

— Мой брат не может отдать собственную жизнь. Он уже мертв.

— Нет. Он жив.

У Захариила... не было ответа на этот вопрос. Как ангел он понимал, что Божество не может лгать. Это могло означать... это не могло означать... Если только...

— Истинная смерть не то, чем ты ее считаешь, ангел. Дух не может умереть.

— Но Вода Смерти...

— Не то, чем ты ее считаешь. Твой брат жив. Он выжил.

Надежда наполнила его. Радость его переполняла. Он так надеялся на что-то подобное.

— Это была не только вода, я сжег его тело.

— И тело его было восстановлено.

Эдриниэл жив!

Он думал, что теперь они смогут быть вместе. Вместе полетать. Поболтать, посмеяться. Его брат познакомился бы с Аннабель, и они могли бы стать семьей. Они стали бы семьей.