Грешные

У Майка чуть глаза не выскочили из орбит. Он в изумлении уставился на Эллу.

– Это ты ему подсказала?

Элла, с несколько растерянным видом, покачала головой.

Майк, на лице которого был написан полнейший восторг, повернулся к Ксавьеру.

– Спасибо. То же самое я годами пытаюсь вдолбить своей семье! Куда там, не-е-ет, они все просто обожают тех лошадок! Они же такие лапочки! А знаете, что будет, если одна из этих милашек столкнется с клейдесдальским тяжеловозом, которого показывают в рекламе Budweiser? Этот тяжеловоз так ей задницу надерет, что от нее места мокрого не останется!

– Чертовски верно! – энергично кивнул Ксавьер.

Майк в возбуждении потер руки. Ария силилась сдержать усмешку. У нее были свои догадки относительно того, почему Майк ненавидит исландских лошадей. Через несколько дней после прибытия в Исландию они с Майком отправились верхом по вулканической тропе. Конюх предложил брату взять самую старую, самую жирную и медленную лошадь, но, как только Майк сел в седло, лицо его приобрело пугающе мертвенный оттенок. Он утверждал, что у него ноги судорогой свело и он, пожалуй, никуда не поедет. У Майка сроду не бывало судорог, ни до… ни после, но он все равно не захотел признаться, что до смерти испугался.

Официантка принесла напитки. Майк с Ксавьером живо обсуждали, что еще им ненавистно в Исландии: прежде всего местный деликатес – тухлая акула. И то, что все исландцы верят, будто народец хульдуфолк – эльфы – живет в скалах. И то, что почти ни у кого из исландцев нет фамилий, только имена, потому что все они ведут свое происхождение от трех родов викингов.

Элла время от времени поглядывала на Арию, очевидно, недоумевая, почему она не вступится за Исландию. Но Ария просто была не в настроении участвовать в разговоре.

В конце ужина, когда они доедали тарелку знаменитого овсяного печенья – фирменной выпечки ресторана, – зазвонил айфон Майка. Он посмотрел на дисплей, поднялся из-за стола и, тихо сказав в трубку: «Подожди», вышел из зала.

Ария с Эллой обменялись многозначительными взглядами. Обычно Майк без стеснения болтал по телефону за обеденным столом, даже если обсуждал, например, размер женской груди.

– Мы подозреваем, что у Майка появилась девушка, – театральным шепотом поведала Элла Ксавьеру, тоже выходя из-за стола. – Отлучусь на минутку, – объяснила она, направляясь в дамскую комнату.

Комкая на коленях салфетку, Ария беспомощно смотрела вслед матери, лавирующей между столиками. Девушка порывалась пойти за ней, но не хотела, чтобы Ксавьер подумал, будто она боится оставаться с ним наедине.

Ария чувствовала на себе взгляд Ксавьера, медленно потягивавшего второй бокал вина.

– Сегодня ты тихая, – заметил он.

– Может, я всегда такая, – пожала плечами Ария.

– Сомневаюсь.

Ария внимательно посмотрела на него. Ксавьер улыбался, но лицо его оставалось непроницаемым. Он взял из стаканчика темно-зеленый карандаш и принялся черкать что-то на своей салфетке.

– Так ты не возражаешь? – спросил он. – Что я встречаюсь с твоей мамой?

– Не-а, – быстро ответила Ария, вытащив ложечку из чашки с капучино и вертя ее в руках. Почему он спросил? Чувствует, что нравится ей? Или потому что она дочь Эллы и так принято?

Ксавьер положил на место зеленый карандаш и взял черный.

– Твоя мама говорит, ты тоже занимаешься живописью.

– В общем, да, – рассеянно отвечала Ария.

– Кто оказал на тебя влияние?

Ария пожевала губу: да уж, положеньице.

– Мне нравятся сюрреалисты. Клее, Макс Эрнст, Магритт, Эшер.

– Эшер, – скривился Ксавьер.

– А что – Эшер?

Он покачал головой:

– Когда я еще учился в школе, все мои сверстники вешали в своих комнатах репродукции Эшера. Ну как же, его работы такие глубокомысленные. О-о-о, птицы превращаются в рыб. Вау, одна рука рисует другую. Сложная перспектива. Обалдеть.

Ария откинулась на спинку стула.

– Что, ты был лично знаком с Эшером? – усмехнулась она. – В детстве он дал тебе пинка? Стащил твой велосипед?

– Если мне не изменяет память, он умер в начале семидесятых, – фыркнул Ксавьер. – Я еще не настолько стар.

– Мог бы и разыграть меня. – Ария насмешливо вскинула брови.

– Просто… – самодовольно хмыкнул Ксавьер, – Эшер – конъюнктурщик.

Ария покачала головой, не соглашаясь с ним.

– Он был гений! И потом, как он может быть конъюнктурщиком, если давно уже умер?

Ксавьер с минуту смотрел на нее, медленно раздвигая губы в улыбке.

– Что ж, ладно, мисс Фанатка Эшера. Не желаете посоревноваться? – Он покрутил в руках карандаш. – Давай нарисуем какой-нибудь объект, находящийся в этом зале. У кого рисунок окажется лучше, тот и прав относительно мистера Эшера. К тому же победитель получает последнее овсяное печенье. – Он показал на тарелку. – Я заметил, что ты пожираешь его взглядом. Или не берешь, потому что втайне от всех сидишь на диете?

– Сроду не сидела на диете, – презрительно бросила Ария.

– Так говорят все девушки. – Глаза Ксавьера заблестели. – И все лгут.