Грешный

Вестарией жители запада называли свой континент. На континенте располагались три государства. Самое крупное — Мольфран — представляло собой союз городов. Функции столицы исполнял Ганшанхайн, город на берегу Восходного моря. Именно в нём находился главный Храм вечной стихии всего континента. И именно порт Ганшанхайна являлся портом приписки «Рокайи».

Севернее Мольфрана лежало герцогство Вестимар — горная страна с единственным городом Куаншо́, в котором сидел и правил своими подданными местный царёк.

Капитан Шимис отзывался о Вестимаре и его обитателях пренебрежительно:

«Скалы, снега, ледники. Растительность чахлая. Живут одни козопасы. Столица — деревня деревней, но гонору — почти как у ваших магов. Брать с них особенно нечего, торговать нечем, воевать абсолютно бессмысленно: они сразу сбегают в свои урочища, замучаешься выковыривать. Так что просто поставили на границе с ними десятка два городков и просто следим, чтобы набеги вниз не устраивали, с них станется…»

Зато о другой стране, расположенной южнее Мольфрана, он говорил совершенно иначе:

«Присоединить к себе Зелёное королевство наши пытались неоднократно, но каждый раз умывались по полной и уползали оттуда с выбитыми зубами. Правда, последние тридцать лет на границе всё тихо-мирно, и даже торговля наладилась…»

«И чем вы с ними торгуете?» — изобразил я вежливый интерес.

«Везём им ремесленную продукцию, артефакты, товары с востока… ну, в смысле, с вашего континента, кое-что из продовольствия, что они сами не производят…»

«А что в ответ?»

«О! — поднял палец Шимис. — В ответ покупаем у них два уникальных товара. Первое, древесину дерева ша́у. Единственное подходящее топливо для храмовых ритуалов. Второе, кристаллы сапбри́ — сильнейшие аккумуляторы маг-энергии…»

На этом месте я навостри́л уши и начал усиленно запоминать, что он говорил. А следующие несколько вечеров специально сворачивал разговор на эту же тему, чтобы по новой уточнить те моменты, какие не уяснил до конца в предыдущий день, и разобраться в деталях того, что было упомянуто вскользь…

Жители Зелёного королевства называли своё государство Ларантой. С востока на запад оно простиралось на четыреста лиг, от Восходного моря до горной гряды, укрытой вечным туманом. Бо́льшая часть территории была покрыта лесами, которые на юге переходили в непролазные джунгли, а на севере — в степь, которой владели мольфранцы. Свои леса ларантийцы покидать не любили, но если кто-то пытался на них посягнуть, отвечали мгновенно и жёстко, с печальными для вторженцев последствиями.

«А у них уши случайно не острые?» — спросил я у Шимиса в шутку.

«Почему острые? Зачем острые? Нормальные у них уши, такие же, как у всех, — не понял меня капитан. — Но слышат они в лесу хорошо. Привыкли, наверно…»

«А дома они случаем не на деревьях устраивают?» — продолжил я провоцировать.

«Зачем им дома на деревьях строить? — удивился Шимис. — Они же не обезьяны. Столица, кстати, у них из камня построена, с наружной стеной и башнями, как нормальная крепость. Сам не бывал, но, по слухам, город красивый, не хуже, чем наши. Они его Витаград называют…»

«Витаград, город жизни, — мысленно перевёл я на русский и поинтересовался вслух. — А кто у них правит в Ларанте?»

«Ты удивишься, — усмехнулся приятель Дайруса, — но правят Ларантой женщины…»

Шторма в последние сутки пути не случилось, в Ганшанхайн мы прибыли вовремя, точь-в-точь как предсказывал Шимис. Правда, на входе в порт пришлось упереться в очередь. Кораблей на досмотр и швартовку скопилось достаточно.

— До самой ночи стоять, не меньше, — бросил с досадой мастер. — Ладно. Попробуем по-другому. Ну, если конечно тебе твоей пирамидки не жалко…

Про пирамидку мы с ним договорились заранее. Специально, чтобы ни у кого из команды вопросов не возникало.

Вообще, я рискнул показать Шимису оба артефакта, изъятых в Горках: и почти израсходованный, и практически полный.

Старый приятель Дайруса долго рассматривал их через тонкое серебряное кольцо (как оказалось, в Вестарии такую форму придавали полевым магоскопам), после чего вынес вердикт:

— Использованный будет стоить раштов четыреста, полный — тысячи три, не меньше.

Услышав цену, я еле сдержался, чтоб не присвистнуть. Один вестарийский рашт оценивался менялами Марки и Синей Гавани в два с половиной имперских ларта. Так что две с виду простецкие пирамидки стоили целое состояние, причём, по обе стороны океана.

— Каждый мольфар за такую может, наверно, и душу отдать, — проинформировал меня Шимис. — Для них это как наркотик. Один раз попала в руки, и всё: артефакт становится частью жизни. Отнимешь — может и копыта отбросить. Опустеет — будет маяться и страдать, пока не заменит на новую или же старую не зарядит…