Грешный

Непрерывное ожидание какой-нибудь пакости заставляло всё время быть начеку и влияло на нервы не лучшим образом, причём, не только мои, но и королевы. На четвёртые сутки мы вдруг разругались по какому-то совершенно пустяшному поводу, и если бы не Малыш, успевший встрять между нами, могли бы вообще подраться.

Потом, конечно, остыли, но осадок остался. По крайней мере, дулась бывшая пленница на меня после этого целых полдня и оттаяла только тогда, когда я без всякой магии сумел починить едва не порвавшуюся подпругу у её лошади.

Общее напряжение стало спадать лишь тогда, когда степь начала переходить в привычные для Ирсайи лесные равнины. А ещё через день она наконец объявила:

— Всё. Теперь уже не догонят. Теперь можно и по нормальной дороге идти…

Сказано — сделано.

На следующее утро мы вышли к какому-то заброшенному просёлку.

Карты местности у меня не было, но королева уверила, что всё в порядке, что дознатчики из ларантийской стражи этим путём уже пользовались, причём, недавно, всего полгода назад.

Первые два часа мы двигались по просёлку с осторожностью, поглядывая по сторонам и слушая, что «телепатически» передаёт нам Малыш, взявшийся изображать походное охранение. Однако ничего интересного вокруг не происходило, и королева решила отправить тхаа вперёд на разведку.

— Лиг через пять должна быть развилка, — пояснила она. — Надо определиться: сразу на тракт выходим или ещё поплутаем?..

Малыш умчался вперёд, мы остались вдвоём.

— По легенде ещё раз пройдёмся? — спросила Ирсайя, притормозив лошадь и заставив её идти бок о бок с моей.

— Давай, — наклонил я голову…

Легенду мы себе взяли простую.

Муж и жена. Хотели разбогатеть, взяв в аренду обширный участок степи. Думали разводить на нём скот, но, как это часто бывает, не рассчитали издержки и прогорели. Теперь возвращаются в Ганшанхайн.

Как уверяла Ирсайя, в Мольфране это обычная практика. Уже триста лет мольфары пытаются заселить свои южные земли такими вот способами, но эти все триста лет у них ничего не выходит. На вопрос «Почему не выходит?» моя спутница лишь усмехнулась: мол, сам догадайся, задачка несложная.

Переспрашивать я не стал. Задачка была и вправду несложная. Тут даже ребёнок, пусть и не с первого раза, но догадается. Пустынные степи являлись отличным предпольем для защищающих свою страну ларантийцев. А заселённые, они сразу же превращали границу между двумя государствами в «тонкую красную линию». Со всеми, как водится, вытекающими: обустройством защитного рубежа уже не на чужой территории, а на своей, резким увеличением количества стражников, повышенными финансовыми расходами и сократившимися возможностями для разведки — экономической, политической и магической.

Ничего нового. Действительно, обычная практика…

Чтобы не выделяться в дальнейшем среди мольфранцев, на последней ночёвке королева сменила одежду на более подходящие для нашей легенды шаровары кочевницы, длинную рубаху-халат и отороченную вышивкой безрукавку.

За разговорами мы проехали примерно поллиги, а затем, неожиданно для себя, упёрлись в пересекающую просёлок канаву. По всей вероятности, когда-то над ней был мостик, но со временем он разрушился, канава заросла лопухами и, если мы шли бы не шагом, а рысью, то вполне могли провалиться в неё, как в ловчую яму. Налегке наши лошади это препятствие, наверно, сумели бы перепрыгнуть, но с грузом…

— Ну, Малыш! Ну, паразит, — матюгнулся я, слезая с саврасой. — Мог бы и отсемафорить, котяра ты эдакий.

— Ничего страшного, — отозвалась Ирсайя, тоже спрыгнув на землю. — Сейчас найдём тропку в обход… Местные же здесь как-то ездят…

Что местные здесь, действительно, ездят, я понял через секунду.

Буквально какая-то чуйка сработала. Та самая, на пятую точку, что включается при смертельной опасности.

Вылетевшую из подлеска стрелу я опередил лишь на пару мгновений. Она просвистела над нашими головами, когда я сшиб королеву подсечкой и брякнулся следом. Хрен знает, в кого из нас целил невидимый лучник, но, что именно в нас, сомневаться не приходилось.

Отдать моей спутнице должное, на случившееся она отреагировала так как надо. Быстренько откатилась в траву и, вытянув из-за спины охотничий лук, приподняла́сь на колено. Вовремя. От леса к нам уже мчались, размахивая железками, четверо каких-то оборвышей. Самого резвого Ирсайя сняла, словно в тире. Со стрелою в глазнице, он даже «мама» сказать не успел — рухнул ничком, «споткнувшись на ровном месте».

— Лучника! Лучника! Остальные мои! — заорал я, выхватывая правой клинок, а левой уже сжимая приготовленный для броска нож-кукри. Как метательный он, конечно, не самый удобный, зато тяжёлый — уж ежели попадёт, то с гарантией.

Попасть у меня получилось. Причём, от бедра, как в кино про ковбоев. Техника почти такая же, как для топорика. Массивное лезвие влепилось бандиту точнёхонько в грудь, брони у него под обносками не оказалось.

Двое оставшихся не нашли ничего умнее, кроме как шустро рвануться вперёд. Наверно, подумали, что бессмертные.