Грешный и влюбленный (Древнее проклятие)

— Этого нет, ваша милость, но поглядите, — показал куда-то Джаспер. — Град повыбил стекла из окон, что на закат смотрят. Добро еще, если половина уцелела.

Ранд обхватил Силван за плечи, желая хоть немного подбодрить ее, и пригляделся к фасаду господского дома.

— Да что там половина — почти все окна целы. Самое большее — полдюжины окон пострадало. Да и все равно стекольщику надо что-то делать. Я же ему работы давно не задавал.

Покачав головой, — а что он еще мог ответить на слова хозяина, — Джаспер сказал:

— Я лошадьми займусь, ваша милость, а потом если я вам не нужен, хочу обсохнуть и переодеться.

На голоса во дворе из разбитого окна высунулась стриженая головка.

— Дядя Ранд! — Гейл замахала обеими руками. — Дядя Ранд приехал и тетю Силван привез.

То, что еще в Силван оставалось замерзшим, стало понемногу оттаивать — уж очень тепло и восторженно приветствовала ее появление Гейл. Но еще больше она обрадовалась, когда головка Гейл исчезла в комнате, а вместо нее появилась голова леди Эмми.

— Силван! Наконец-то он привез вас.

И эта голова исчезла, а потом Силван услыхала менторский голос тети Аделы:

— Давно пора ей вернуться к исполнению своих обязанностей.

Ранд подмигнул Силван, и она улыбнулась в ответ. Клэрмонт-курт приветствовал ее. А когда они стали подниматься по лестнице на террасу, на двери парадного входа вышла Бетти, располневшая, вся в темном. Бетти распахнула руки и приняла Силван в свои объятия.

Возвращение в дом родной.

Но не все ладно в этом доме.

Силван подняла голову и глянула в лицо Бетти.

— Как дела ваши?

Слезы брызнули из глаз Бетти.

— Так хорошо, как это только может быть, когда дочка плачет по отцу, а моя постель пустует.

— Я никогда вас не забывала, — сказала Силван.

— Да я знаю. — Мигая тяжелыми веками, Бетти отстранила Силван от себя. — Я стою тут да болтаю, а вы ведь с дороги, вам хоть чаю подать надо. Ее милость очень тревожилась.

О чем? Неужели вновь предстоят разговоры И объяснения? Силван опять почувствовала усталость и опустошенность, но Бетти уже перетащила ее через порог.

— А как же я мог ее не привезти? — услыхала Силван голос Ранда. — Она же — моя нареченная.

— Поздновато это до вас дошло, — едко отвечала ему Бетти.

— Мужчина. Все они такие. — Леди Эмми заключила Силван в родственные объятия. — Ранд такой же скверный, как и все они, сказала бы я, не будь он моим сыном я учила его хорошим манерам, и все, что он умеет в этом деле, от меня. Одним небесам ведомо, насколько дик неистов и при этом высокомерен был его отец.

Вспоминая ночь в городском доме, Силван решила, что определения «дикий», «неистовый», «высокомерный» как нельзя лучше подходят для описания Ранда.

Ранд, должно быть, заподозрил, куда устремились думы Силван, и поспешил сказать:

— Мама, но я же ее привез.

— Хотя и не так скоро, как настаивала леди Эмми. — Тетя Адела дожидалась приехавших в гостиной, руки ее покоились на груди, а губы были сложены в приветственную улыбку.

Леди Эмми обвила своею рукою талию Силван и втолкнула гостью в комнату. Неистовый ураган уже стих, холод тоже смягчился, и только через разбитые окна бесстыдный, как Иезавель, ветер забирался под одежду.

— Я даже и не думала вмешиваться в их дела, — запротестовала леди Эмми. — Как можно лезть со своими советами в такие деликатные ситуации?

Тетя Адела двигалась рядом.

— Но ты же сказала ему, что зря он отослал ее.

— Кто-то должен был сказать ему об этом! — взвилась леди Эмми.

Самым противным и не терпящим возражений тоном тетя Адела заявил:

— Ранд — не только герцог Клэрмонт, он еще практичен и дисциплинирован. Подобает отдать ему должное, даже сомневаясь в мудрости его действий.

— Не надо мне рассказывать про моего сына, Адела.

— Миссис Доналд! — Ранд попытался плавно уйти от разгорающейся перебранки. — Как это приятно — видеть вас.

Тихоня Кловер Доналд пристроилась у камина и старалась держаться незаметно. Надо сказать, это у нее получалось. То, что Ранд заговорил с ней, сильно смутило ее: робкие глазки забегали по комнате, словно в поисках пути к отступлению или бегству. Заметив, что скрыться некуда, она прошептала:

— И мне очень приятно видеть вас, ваша милость.

— Как поживает его преподобие? — Ранд огляделся по сторонам. — А где же он? Не верится мне, что он мог отпустить вас одну в такую непогоду.

Кловер потупила глаза и втянула голову в плечи. Силван невыносимо было глядеть на нее: она тут же вспоминала свою мать, которая так же пугалась каждого шороха, вечно мучилась неуверенностью и все время смущалась. И все потому, что мужья запугивают своих жен.

Мысли ее вернулись к Ранду, и она решила, что никогда такого ему не позволит, не сможет он ее запугать никаким способом. Да он, надо честно признаться, и не пытался ее запугивать. Она ему нравилась такой, какой была — по крайней мере, так он говорил. И она ему верила.

— Пришла-то я сюда не одна, — сказала Кловер своим тоненьким мышиным голоском. — Я бы никак не могла позволить себе такое. Муж мой говорит, что это некрасиво, когда женщина выпячивает себя, и я стараюсь никогда не лезть вперед.