Грета Гарбо и ее возлюбленные

Поппи собиралась в Нью-Йорк. Вскоре туда последовала и Мерседес. Она не стала терять понапрасну время, а тотчас взялась соблазнять новую подругу, и Поппи, к собственному удовольствию, в один прекрасный день проснулась в объятиях Мерседес, радостно открыв глаза на вазы с белыми цветами и льющийся в окно солнечный свет. Как-то раз одна из приятельниц заметила, что Поппи как кошка, которую не соблазнить даже отборными сливками, — все равно она не спустится с дерева; но как Поппи сама призналась Мерседес: «Я сижу у твоего камина и млею от счастья — впервые за всю жизнь».

В начале 1949 года Поппи уехала от Мерседес к мужу, поскольку Джеффри впервые получил ответственный пост первого секретаря в Британской миссии в Панаме. Тем самым Поппи пыталась выполнить обещание, данное за год до этого, что они постараются заново начать совместную жизнь. Супруги встретились в Мехико, где проходила конференция. Надвигающийся переезд вскоре стал для Поппи неприятнейшей реальностью.

«Ты загнал меня в угол — хотя и действовал в бархатных перчатках, — к этому я не была готова».

В одном из душных и шикарных ночных клубов Мехико Поппи умоляла мужа снять с нее данное обещание. Тому ничего не оставалось, как уступить ей, однако в душе он затаил обиду и с тех пор разговаривал с супругой с «леденящей учтивостью».

Тем временем Мерседес сдала свою нью-йоркскую квартиру Кэрол Чаннинг, звезде фильма «Джентльмены предпочитают блондинок», а сама перебралась в Париж. Здесь она отыскала бывшую возлюбленную Поппи, Дилкушу де Роган. Та вела себя отвратительно. Страшно ревнуя Мерседес, она принялась показывать всем и каждому письма Поппи и хвастать былыми победами. Разумеется, в том, что ни Мерседес, ни Поппи не вели себя безупречно по отношению в Дилкуше, имелась доля истины. Как бы то ни было, зная, что Поппи вскоре вернется, Мерседес сняла квартирку в доме № 5 по Кэ-Вольтер. Она послала Поппи по этому поводу телеграмму без подписи, которую по ошибке вскрыл Джеффри. Он отнес ее жене, однако не проронил ни слова. Затем, ни с того ни с сего, перед самым обедом робко поинтересовался, уж не собралась ли она замуж за отправителя телеграммы. Поппи что-то невнятно пробормотала.

Спустя несколько недель, как-то раз в полночь, Поппи писала Мерседес:

«Моя дорогая, недавно ты меня немного обидела. Неужели ты думаешь, что я боюсь — если мы безоглядно любим друг друга, — неужели, по-твоему, я побоюсь пересудов и чьего-то недоброго слова? Если же ты не уверена или же чересчур волнуешься за нас с тобой — или же если считаешь, что я делаю что-то не то, — то тогда мне понятно, чего я должна опасаться. Именно тебе надлежит решать, и если вдруг мы обе совершим ошибку, не думаю, чтобы она была настолько серьезной, чтобы причинить нам обеим существенный вред. Более того, я вообще сомневаюсь, что мы способны причинить друг другу какой-либо вред.

Моя лапушка, ты мне нужна, чтобы восполнить меня: руки, что сжимают меня в объятьях, губы, что целуют меня, сердце, что бьется рядом с моим и умиротворение — после того как — ты ведь помнишь?»

Джеффри дал Поппи денег на билет до Парижа, и она улетела в субботу, 16 апреля. Они с Мерседес переехали в новую квартиру, и Поппи вернулась на работу к Скиапарелли.

Сибиллу Бедфорд, как и многих других приятельниц Поппи, удивил ее роман с Мерседес. По ее замечанию, последняя была склонна к крайностям, и окружающие, как правило, либо обожали ее, либо ненавидели. Сибилла встретила Мерседес у четы Хаксли и нашла ее «донельзя утомительной». А еще добавляет:

«Однако она такова, что ее нельзя не заметить даже в комнате, куда набилось двести человек. В ее внешности, пусть даже весьма ухоженной и женственной, было нечто пугающее».

Талула Бэнкхед дала Мерседес прозвище «графиня Дракула». Дженет Фланнер, знаменитая «Дженет» из «Нью-Йорка» на дух ее не выносила.

«Мерседес нельзя доверять ни на йоту, — говаривала подруга Поппи Аллана Харпер. — Как ты только можешь жить с этим демоном?»

Однако в обществе Поппи Мерседес становилась совершенно «ручной», и пара переживала периоды истинного счастья.