Грета Гарбо и ее возлюбленные

В день ее рождения Гарбо так и не увидели ни в одном из ее излюбленных мест Нью-Йорка. Аллану Элсперу, владельцу «Шведского Книжного Уголка» на Восемьдесят Первой улице, был задан вопрос, не слышно ли о Гарбо чего-нибудь новенького. Тот ответил, что не видел ее уже несколько месяцев, добавив при этом: «Но когда я видел ее в последний раз, она выглядела отлично». — «Но выглядела ли она счастливой?» — «Счастливой, как всегда». — «Она одинока?» — «Ничего не могу вам сказать».

Приемов по поводу этого события не устраивали. Генеральный консул Швеции прислал цветы. Так что американской публике пришлось довольствоваться вот такими жалкими крохами. Сесиль вернулся в Англию, чтобы попытаться снова серьезно заняться живописью. В декабре он получил от Гарбо отпечатанное на машинке письмо, в котором та говорила, что вернулась к себе на Манхэттен, а также извинялась, что таки не выбралась в Англию, желала ему счастливого Рождества и заверяла, что вскоре напишет снова. Увы, новых писем от нее не последовало. И вскоре их дружба сошла на нет.

Глава 16 Мерседес: «Я сижу здесь в полном одиночестве»

В последние годы Мерседес одолевали разные хвори. Весной 1961 года она перенесла серьезную операцию на мозге, после чего чувствовала себя как угодно, но только не хорошо. Чтобы заплатить за медицинские расходы, она была вынуждена продать свои бриллианты. Ее последним пристанищем стала двухкомнатная квартира в доме № 315 по Шестьдесят Восьмой Восточной улице, кухня в которой располагалась в алькове в дальнем конце гостиной. В этой квартире она жила с кошкой Линдой, принадлежавшей Поппи Кирк. В этот период Мерседес подружилась с Уильямом Маккарти, куратором розенбаховского музея в Филадельфии, которому завещала свой архив. Однажды некий делец предложил ей десять тысяч долларов за письмо Гарбо, но, несмотря на финансовые трудности. Мерседес отклонила это предложение, распорядившись, чтобы эти письма в запечатанном виде хранились в Розенбахе еще десять лет после смерти самой Гарбо.

Когда в апреле 1961 года в городке Олд-Лайм, штат Коннектикут, скончался Абрам Пуль, ее доходы с его собственности были временно заморожены, и Мерседес была вынуждена попросить у Уильяма Маккарти небольшой аванс за передаваемые ему бумаги. Однако, когда Маккарти заболел, она вернула ему чек, так как была уверена, что он в нем сейчас нуждается больше, чем она.

В то время, в сентябре 1961 года, она увлеклась одной молодой актрисой, страдавшей от туберкулеза, которая никак не могла подыскать себе приличную работу, потому что была англичанкой и поэтому была вынуждена подрабатывать в кофейне под названием «Ореховый Шоколад» всего за тридцать восемь долларов в неделю. Друзья Мерседес считали эту девицу недостойной ее внимания. Сесиль оставался настроен дружески, регулярно слал ей письма, в которых интересовался ее здоровьем. В жизни Мерседес постоянно случались то взлеты, то падения. В декабре 1961 года она писала: «Я вижу, как многие люди вокруг меня ужасно постарели и то и дело хворают. Все это наводит меня на мысль, что самым мудрым решением было бы умереть в 45 лет, и как жаль, что я так не поступила. Только Анита Лоос все еще держится молодцом да еще Глория Свенсон — такое впечатление, будто им дарована вечная молодость!»

В начале 1963 года Мерседес опять слегла, а через год ей пришлось перенести болезненную операцию на ноге, после чего у нее долго держалась температура. В письме Уильяму Маккарти она разъяснила свои намерения относительно переданных в музей документов. Письма Гарбо передаются в дар, но читать их не позволено никому, включая самого Маккарти.

Мерседес очень переживала из-за писем Марлен: «Марлен теперь становится мировой знаменитостью…» Мерседес объясняла, что ей крайне неприятно расставаться с этими письмами, но, по ее признанию, она не нашла в себе мужества их сжечь. Мерседес далее продолжала: «Когда вы согласились принять их, это был для меня благословенный момент. Мне только остается надеяться, что спустя долгие годы, когда вас уже здесь не будет, к ним сохранится прежнее уважительное отношение».

Одним из наиболее преданных ее друзей в эти годы была скульптор Мальвина Хоффман. Они вдвоем вели, если можно так выразиться, борьбу за существование, пытаясь свести концы с концами, и помогали в этом другим. Кроме того. Мерседес во многом полагалась на Уильяма Маккарти, причем не только в том, что касалось дружбы, но и материальной поддержки.

«Безусловно, по мере того как мы стареем, жизнь становится все более печальной и трудной. В молодости я об этом совершенно не задумывалась. Не то, что теперь. Я на примере собственной жизни вижу, сколь многое изменилось за последние годы. Сколько друзей потеряно — кого-то унесла смерть, кто-то ушел сам. Вот почему я так ценю вашу дружбу, а также дружбу Мальвины, которая в течение нескольких лет делит со мной все трудности».