Грета Гарбо и ее возлюбленные

Она также принимала участие в создании фильма «Мечта идиота», с Линн Фонтанн, которая копировала ее ужимки и манеру разговаривать из «Филадельфийской истории». Последняя картина пользовалась таким успехом, что на Валентину обрушилась целая лавина заказов — даже спустя пять лет после премьеры клиенты желали обзавестись точно такими же нарядами, что и Кэтрин Хепберн.

Валентина делала особый упор на простоту, и ее повседневная одежда состояла из накидок, юбок и блуз.

«Простоте не грозит изменчивость моды — сказала она как-то в конце сороковых годов. — Шикарные женщины до сих пор носят платья, сшитые у меня в 1936 году… Шей с расчетом на целый век. Позабудь, какой на дворе год».

Другие ее цитаты гласили:

«Норка годится разве что для игры в футбол, — сказала она одной из своих клиенток, которая купила у нее соболиную шубу. И потом добавила: — Горностай — для банного халата, — и, довольная своими остротами, продолжила: — а дети — для пригородов».

Для вечерних платьев она предпочитала изысканную строгость. Она критиковала женщин за то, что многие из них любили цеплять на себя украшения, как на рождественскую елку. Многие ее платья плотно прилегают к телу, а излюбленные ее цвета — «земляные» оттенки белого, желтые (от шартреза до охры), оливково-коричневые и зеленые и, конечно же, черный. Она создавала черные платья из крепа, шифона, муслина. А еще она обожала стилизацию под «пейзанку» и по контрасту — халат мандарина. Когда в тридцатые годы Сесиль пожелал сделать ее портрет, Валентина не проявила особого энтузиазма. Однако Великая княгиня Мария, в то время зарабатывавшая себе на жизнь журналистикой, сказала ей:

«Как Великая княгиня твоей страны, я приказываю тебе позировать перед Сесилем».

К сороковым годам чета Шлее достигла в нью-йоркском обществе известного веса — они были богаты и пользовались успехом. Жили они в просторной квартире на четырнадцатом этаже дома № 450 по Пятьдесят Второй Восточной улице. Дороти Паркер в шутку назвала этот дом «Свихнуться Можно», потому что в нем жил также Александр Вулкотт. В целом это было довольно известное здание, расположенное напротив «Речного Клуба», выходящее окнами на Ист-Ривер и лежащий на другом берегу Квинс.

Поначалу Гарбо остановилась в Нью-Йорке в отеле «Ритц» на Парк-авеню, в двухкомнатном номере, в котором ставни практически никогда не открывались. Затем она переселилась в четырехкомнатную меблированную квартиру в доме «Гемпшир-Хаус», на южной стороне Центрального Парка. В 1953 году она переехала в свою последнюю квартиру, в дом № 450 по 52-й Восточной улице, несколькими этажами ниже супругов Шлее. Ее жизнь была наполнена нескончаемыми путешествиями, встречами, спортивными упражнениями, метаниями от одного «таинственного рандеву» к другому.

Как заметил кто-то из ее друзей: «Грета делает секрет даже из того, что она ела на завтрак».

На распродаже личных вещей Гарбо после ее смерти (на аукционе Сотбис в Нью-Йорке в 1990 году) многие сделали для себя вывод, будто она была подлинной ценительницей искусства. В действительности же ближе всего к истине оказался Сесиль Битон, когда писал о «вкусах Шлее»:

«Многие из приобретений Гарбо появились благодаря совету Джорджа Шлее, а впоследствии еще одного друга — «барона» Эрика Гольдшмидта (Ротшильда). Кроме того, большая часть произведений искусства приобреталась просто ради вложения денег. Например, в 1942 году Гарбо купила в трех разных нью-йоркских галереях три картины. Ренуара и тогда же, в четвертой, — картины Боннара.

Квартира Шлее и квартира Гарбо поражали удивительным сходством — та же обшивка стен, та же мебель в стиле Людовиков XIV и XV, одинаковые люстры и канделябры. В каждой коллекции были представлены одни и те же художники. У Гарбо было несколько гуашей работы Дмитрия Бушена, русского театрального художника, жившего в Париже. То был последний представитель знаменитого кружка мирискусников. У Валентины же было более тридцати его работ маслом, пастелью и гуашью. В коллекциях обеих дам были картины Сергея Судейкина, Эдварда Молине, Адольфе Монтичелли (вернее, у Гарбо имелась работа в его стиле).

Их библиотеки, состоявшие главным образом из книг в кожаных переплетах, расставленных по эскизам дизайнеров без всякой надежды на то, что они когда-либо будут прочитаны, содержали одно и то же собрание произведений Герберта Уэллса, выпущенное в Нью-Йорке издательством Атлантики в 1924–27 годах. Джордж Шлее наверняка чувствовал себя как дома в обеих квартирах. Впрочем, на сей счет не может быть никаких сомнений».

Глава 5 Сесиль и Гарбо: «Моя постель слишком мала и целомудренна»

В великосветские круги по обе стороны Атлантики, где Грета Гарбо и Сесиль Битон прочно обосновались к концу сороковых годов, были значительно уже и неприступнее, чем в наши дни. Вот почему весной 1946 года Сесиль встретил Гарбо в Нью-Йорке на небольшой вечеринке, которую давала его приятельница Маргарет Кейс, редактор журнала «Вог».