Грета и Стеклянное Королевство (ЛП)

Грета фыркнула и отвернулась. Она заметила, что врата были действительно открыты. Достаточно широко для того, чтобы можно было зайти или выйти, если, конечно, пропустит армия стоящая на страже, расставленная по всем углам и вооруженная до зубов сталью и стрелами, что, видимо, являлось дополнением к магическому оружию, которое было у каждого из них.

Была ли хоть у кого-то из фейри хорошая способность? Например, мгновенное создание цветочных композиций или превращение клубней в печенья? Не то чтобы это имело какое-то значение. Кипящего монстра внутри, казалось, не заботило, какую именно способность он мог получить. Он жаждал их все, словно подходил к фуршету длиной в милю с тарелкой в руке на готове.

Она оглянулась вокруг, откровенно игнорируя тот факт, что на нее сразу же уставились сотни пар глаз. Когда они проходили через врата, ее голова была высоко поднята, но как только несколько фейри-охранников приблизились, оставляя лишь шаг свободного пространства, и полностью окружили ее сзади и спереди, она начала что-то подозревать.

Ее кожа зудела, а пальцы чесались сильнее с каждым шагом.

Принц и принцесса не преувеличивали, когда говорили о ситуации в Стеклянном королевстве. Грета могла понять, почему они обратились к королеве с просьбой открыть врата. Фейри сильно исчерпали своё жилое пространство. Все жили чуть ли не «друг на друге».

Впереди замок, давший имя королевству, отбрасывал неровную тень на небольшую часть земли, отведенную под посев. Остальное пространство внутри стен занимали ветхие жилища, здания были так близко, что между ними и стенами не было разрыва, а узкие улицы были больше похожи на пешеходные дорожки. Всё доступное пространство как-либо использовалось.

И, хотя фейри всегда были отшельниками, но настолько тесное сожительство кого угодно бы с ума свело. Интересно, как королеве Минетте удалось удержать их всех здесь так долго без того, чтобы началось массовое восстание?

Не говоря уже о том, сколько фейри было брошено на холоде, когда врата закрылись. Их должно быть больше, чем только Лазарь и Сиона. Ушли ли они в подполье? Знали ли они, как им повезло, или же стремились вернуться, как Сиона?

Лейла и Байрон указывали путь. Она чувствовала себя девственницей, которую проводят по городу перед тем, как доставить в логово дракона в качестве жертвы. К ним продолжали присоединяться отставшие, пока группа, которая остановилась перед дверями замка, не достигла сотни человек.

И хотя, обычно, она предпочитала по понятным причинам избегать занятых деревенских жителей, всё же когда Грета приводила на казнь особо мерзкого Потерянного, ее окружало много людей, даже целая толпа. Она никогда не понимала, почему все хотят присутствовать при этом, наблюдать нечто подобное. Она бы никогда не смогла смотреть в эти умирающие глаза и находить в этом что-либо забавное. Потерянный или нет, все заслуживали с достоинством встретиться с Великой Матерью.

Именно поэтому, после нескольких таких ситуаций, она решила никогда не приносить живую добычу, если у нее был такой шанс. Конечно, это звучит жестоко, но, по крайней мере, эти существа могли встретить свой конец тогда, когда придёт их время, а если им удалось бы превзойти ее — чего никогда не случалось, но могло случиться — тогда они получили бы день форы, пока не появится следующий охотник.

Она поступала так не только ради них и ради себя, но и ради семей, чьи отец, брат, мать или сестра становились Потерянными. Не нужно, чтобы они стояли среди своих друзей из деревни и соседей, которые будут насмехаться над смертью дорогого им человека, и более того, не нужно, чтобы им не пришлось видеть их в Потерянном состоянии.

Так что, по крайней мере, с ней у них был лучший вариант. Вместо того, чтобы сражаться до смерти, ей нравилось внушать себе, что она дает им возможность сражаться за свою смерть.

Она и сама хотела бы уйти таким же способом, когда придёт ее время. Борясь. А не беспомощно вздрагивая, когда падает лезвие. И не с насмешками толпы незнакомцев, кричащей ей в уши непристойную брань.

В её сознание проникла тень настороженности, как только она заметила выражение на лицах своих «сопровождающих». Не туда ли она теперь направлялась? На место своей казни? Со всеми этими людьми желающими потешиться? Ее разбитая душа даже не вздрогнула от этой идеи. Её голова покатиться прочь, или же они подвесят её? Ожидают ли, что она будет умолять их смилостивиться над ней? Что она будет лакать? Они будут разочарованы в этом.

Эта толпа отличалась от всех других, хотя бы потому, что была настолько тихой, что можно было услышать, как на булыжник падает булавка. Никаких посторонних звуков не было слышно, кроме шагов и ударов оружия по бедрам.

«Тишина, должно быть, действует мне на нервы, если я сосредотачиваюсь именно на этом.»

Внезапно она посмотрела вперед и поняла, что где-то между воротами и тем местом, где она находилась, Вайат исчез. Куда они его забрали?