Гретхен

Гретхен тут же отправила Флориану ответ: «Я ночевала не дома». Эта переписка, конечно, не прошла незамеченной. Записочки, курсировавшие между каким-нибудь мальчиком и девочкой, считались по всем школьным правилам явным признаком того, что у них любовь. Вот почему весь класс понял: Гретхен и Флориан теперь вместе. Хотя у самой Гретхен полной ясности по этому вопросу все-таки не было. Нельзя сказать, что Флориан ей разонравился. Чисто внешне он по-прежнему казался ей верхом совершенства. Трижды за последнее время они встречались в парке. Но, кроме обниманий-обжиманий, Флориану, к сожалению, ничего вдохновляющего на ум не приходило. Эти последние встречи не шли ни в какое сравнение с той первой, когда они прятались от дождя в «плащ-палатке»: ничего похожего на то незабываемое чувство Гретхен уже не испытывала. Она осознала, что если выбирать, на что потратить свободное время, то уж лучше пойти в «Ваксельбергер», встретиться с Хинцелем, поиграть дуэтом и неспешно побеседовать о «прогнившем мире». Чем тупо сидеть на скамейке в обществе Флориана с его поцелуйчиками и тисканьем, она, пожалуй, предпочла бы просто поболтать с одной из Нин Хаген и Бритым или Гипсом. Ее расположение к Флориану простиралось не дальше того, чтобы терпеть, когда он во всеуслышание заявлял: «Я теперь с Гретхен». И давать ему списывать математику. Хотя списывать она дала бы и любому другому.

Но главное, что отравляло ей жизнь и превращало часы, проведенные в школе, в муку мученическую, заключалось совсем в другом. А именно в том, что она ходила в одну школу с Гансиком. Его класс находился на том же этаже, что и класс Гретхен. Но Гансик прекратил с ней всякое общение. На переменах он старался не попадаться ей на глаза. А если Гретхен удавалось поймать брата, он вырывался и убегал. Один только раз Гретхен сумела с ним поговорить. В тот день она прижала его к стенке в дальнем конце коридора и сказала:

– Гансик, не дури! Что я тебе такого плохого сделала?!

– Отстань от меня! – прошипел он. – Ты подлая свинья! Говорила, что будешь жить с нами, а сама?! Обещала доску черно-белую сделать для перьев! И что?! – Гансик больно ударил Гретхен по ноге.

– Да сделаю я тебе доску! – ответила Гретхен, не обращая внимания на боль. – Прямо сегодня приду и сделаю! У нас в подвале есть отличная доска! Вместе сразу и покрасим!

– Явишься – я тебя на порог не пущу! – заявил Гансик. – Пусти! – рявкнул он и укусил Гретхен за руку.

От неожиданности Гретхен шарахнулась в сторону, а Гансик, вырвавшись на свободу, дал деру. С тех пор прошло уже две недели, и за все это время они не обмолвились ни словом. Даже встречаясь случайно в школьном дворе, делали вид, будто не замечают друг друга.

Хинцель и Габриэла, которым Гретхен рассказала обо всей этой истории, считали, что тут уж ничего не поделаешь и можно только пожалеть бедолагу. От таких суждений толку, конечно, не было никакого. Тем более Гретхен и так брата жалела.

И вот в один прекрасный день – дело было в четверг, и день был действительно прекрасным, солнечным и ясным – Габриэла предложила после школы пойти купить мороженого и сказала, что угостит Гретхен. Та за последний месяц стала крайне экономной. Она теперь не просила у мамы на карманные расходы и вообще не заводила больше разговоров о деньгах, потому что толком не знала, как у них с финансами. Один раз она случайно услышала, как мама с Мари-Луизой обсуждают какой-то банковский перевод, который как будто поступил от папы; при этом Мари-Луиза говорила, что это гроши, а мама убеждала ее в том, что этого вполне достаточно, но Гретхен не стала вникать во все эти денежные дела. И Хинцель поддержал ее, сказав:

– Да уж, лучше держаться от этого дерьма подальше! Пусть предки сами со своими вонючими деньгами разбираются!

В тот четверг Гретхен с Габриэлой отправились после уроков в кафе-мороженое. Габриэла купила две большие порции и вручила одну из них Гретхен. Не успели они выйти на улицу, безмятежно облизывая верхушки сладких айсбергов, как Габриэла вдруг схватила Гретхен за руку:

– Слушай, а это не Гансик там?

– Где?

– Вон там, на следующем углу! – Габриэла показала рукой куда-то вдаль улицы.

Гретхен пригляделась и, бросив мороженое, рванула с места: она заметила группу школьников, которые стояли кружком и смотрели, как ее брат Гансик, усевшись верхом на лежавшем на земле тощем мальчишке, отчаянно тузил несчастного. Пока Гретхен бежала, картина изменилась: один из наблюдавших, довольно высокий, крепкий парень, отделился от группы и набросился на Гансика. А когда Гретхен наконец добралась до цели, к первому нападавшему добавилось еще трое.

– Четверо на одного! Так нечестно! – прокричала Гретхен, пытаясь растащить кучу-малу.

Она ухватила одного из драчунов, в вельветовых брюках, за штанину и потянула что было сил, но двое «наблюдателей» тут же схватили ее за руки и оттащили в сторону.

– Он первый начал! – заявил один.

– Так ему и надо! – добавил другой. – Нашел с кем драться – он же у нас самый маленький и слабый!