Грезы Февра

Он ходил и ходил бесконечными кругами, двери темнели мрачными прямоугольниками, навсегда запертыми для него; мимо большинства из них он проходил, даже не замедляя шага. Один или два раза Трейджер останавливался перед дверью, из-за которой сочился свет, и прислушивался. Изнутри доносились какие-то звуки, и он начинал отчаянно стучать. Но никто ему не отвечал.

Он двигался дальше сквозь туман, становившийся все более темным и густым, пока усталые ноги не начинали кровоточить, а лицо не заливали слезы. И тогда в конце длинного-длинного прямого коридора Трейджер видел распахнутую дверь. Из нее лился яркий, обжигавший глаза свет, раздавалась веселая радостная музыка, слышался смех. Трейджер переходил на бег, хотя его ноги были разбиты в кровь, а легкие горели от тяжелого тумана, которым ему приходилось дышать. Он бежал до тех пор, пока не влетал в комнату с распахнутой дверью.

И комната неизменно оказывалась пустой.

Однажды, в тот короткий период, когда они с Лорел жили вместе, им довелось заниматься любовью под открытым небом. Потом, когда все закончилось, девушка прижалась к нему, и он нежно гладил ее плечи.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– О нас, – ответила Лорел и вздрогнула. Ветер был холодным. – Иногда мне становится страшно, Грэг. А вдруг с нами что-нибудь случится, и наша любовь погибнет. Я не хочу, чтобы ты меня покинул.

– Не бойся, – сказал он ей. – Я останусь с тобой.

Теперь каждую ночь, перед тем как заснуть, он мучил себя ее словами. Хорошие воспоминания оставили ему пепел и слезы; плохие наполняли невыразимой яростью.

Трейджер спал с призраком – сверхъестественно прекрасным. И каждое утро просыпался с мертвой мечтой.

Он ненавидел их. И себя – за эту ненависть.

3

СОН ДУВАЛЛЕРА

Ее имя не имело значения, внешность тоже ничего не значила. Важно лишь то, что она была, что Трейджер попытался еще раз, что он заставил себя поверить и что не сдался. Он пытался.

Но чего-то не хватало. Магии?

Слова были теми же самыми. Сколько раз ты можешь их говорить, размышлял Трейджер, повторять их и верить, как в тот, первый раз? Однажды? Дважды? Быть может, трижды? Или сотню раз? А люди, повторяющие их сто раз, становятся ли они более умелыми в любви? Или лишь обманывают себя? Или они давно позабыли о мечте и используют слова совсем в другом смысле?

Он произносил слова, обнимал ее и целовал. Он произносил слова, абсолютно убежденный в том, что они мертвы. Он произносил слова и пытался, но за словами скрывалась пустота.

Она отвечала ему, и Трейджер понимал, что и это ничего для него не значит.

Снова и снова они повторяли то, что каждый из них хотел услышать, и оба понимали, что лгут. Они очень старались. Но когда он протянул руку, как актер, затвердивший свою роль, обреченный играть ее снова и снова, и коснулся ее щеки – кожа оказалась чудесно мягкой, гладкой и влажной от слез.

IV

Эхо

– Я не хочу делать тебе больно, – сказал Донелли, виновато глядя в сторону, и Трейджеру стало стыдно, что он огорчает друга.

Он коснулся ее щеки, и она отвернулась от него.

– Я никогда не хотела сделать тебе больно, – сказала Джози, и Трейджера охватила печаль.

Она дала ему так много, а он заставил ее чувствовать себя виноватой. Да, ему больно, но сильный мужчина никогда не покажет свою боль. Трейджер коснулся ее щеки, и она поцеловала его ладонь.

– Я сожалею, но больше не люблю тебя, – сказала Лорел.

Что он такого сделал, в чем его вина, как умудрился все испортить? Он коснулся ее щеки, и она заплакала.

«Сколько раз ты можешь их произносить, – эхом звучал его голос, – повторять их и верить, как в тот, первый раз?»

Ветер был темным, пыль тяжелой, небо болезненно пульсировало мерцающим алым пламенем. А в карьере, в темноте, стояла юная девушка в защитных очках и маске с фильтрами, с короткими каштановыми волосами и готовыми ответами.

«Машина раз за разом ломается, а ее продолжают отправлять в карьер, – сказала она. – После такого количества неполадок нельзя рассчитывать, что она будет нормально работать».

Труп был огромным и черным, его могучий торс бугрился от мускулов – результат долгих месяцев тренировок. Трейджеру еще не доводилось видеть таких громадных существ. Он медленно надвигался, шагая по опилкам, наклонившись вперед со сверкающим мечом в руке.

Трейджер наблюдал за боем, сидя в кресле, находившемся на верхнем ярусе арены. Другой дрессировщик старался действовать с максимальной осторожностью.

Его собственный труп, жилистый и крепкий, стоял и ждал, опустив Утреннюю Звезду в залитые кровью опилки арены. Трейджер приведет ее в движение достаточно быстро и эффективно, когда наступит подходящий момент. Враг, как и толпа, прекрасно это знал.

Черный труп неожиданно поднял свой меч и побежал вперед, рассчитывая использовать длину клинка и быстроту. Однако трупа Трейджера уже не было там, куда пришелся хорошо рассчитанный удар вражеского меча.