Грезы минувшей осени

В будущем новой прически уже никогда не было.

ЕЕ всегда подкупала его прямота, его бесстрашие правды, его презрение к фальши, неестественности.

Все это было, было, было… Он был, он смотрел на меня, смотрел восхищенно, смотрел так, что я летала. Он говорил о любви, он писал о любви. Странно, он признавался в любви, а я, трепетно ловя каждое его слово, наслаждалась им. Наслаждалась и отталкивала. Отталкивала положением замужней женщины. Говорила «не приходите», а он приходил. Я же говорила не раз, — у нас ничего не получится. А он отвечал, — а я ни на что не рассчитываю, мне просто приятно тебя видеть. Я не могу тебя не видеть. ОНА смахнула слезинку. Мужчина, проживший пятьдесят лет, встретив ЕЕ, вдруг неожиданно превратился в робкого юношу. И каждый раз, когда я тебя вижу, волнуюсь так, как будто пришел на первое свидание. Я стал мальчиком, а ты для меня ещё девочка. ОНА ещё тогда хотела съязвить, спросить, — неужели у вас до меня никого не было? Ведь я просто не поверю. А он, словно прочитав ЕЕ мысли, отвечал на вопрос — все, что было до тебя, было просто бытовой необходимостью.

Наконец ОНА дошла, поднялась, позвонила.

Дверь открыла дочь.

— Мам, что с тобой?

Она не ответила, сняла плащ, разулась, прошла в комнату, устало плюхнулась на диван.

— Дай воды.

Девочка принесла стаканчик и удивленно стала разглядывать маму.

ОНА жадно выпила полстакана.

— Умер наш клиент.

— Поэтому ты плакала? — удивилась дочь.

ОНА пытливо посмотрела на девчушку и жалко улыбнулась.

— Потом, потом поговорим, — пообещала ОНА и прервала беседу. Посидев некоторое время и придя в себя, женщина неохотно прошла в ванную, умылась, переоделась. Дочь разогрела обед, накрыла на стол. Вяло орудуя вилкой, ОНА вспомнила, как однажды он приглашал ЕЕ в ресторан. Просто так, пылко уверял он, я просто хочу увидеть, как ты жуешь. Ты ведь любишь поесть, правда? Тогда ОНА ответила, что много ест тогда, когда нервничает. Ах, ты моя булочка, умилялся он, будешь много нервничать, потеряешь талию. Полгода назад у тебя была талия, а сегодня её не видно. Где она? Не обхвачу ведь в будущем. ОНА беспомощно развела руками, дескать, что поделаешь. Но я тебя люблю любую — с талией и без нее. В любом виде — рабочем, праздничном, домашнем. — ОНА отложила вилку, тяжело перевела дыхание. Ничего бы со мной не случилось, если бы согласилась тогда на его предложение. Ровным счетом ничего. И сегодня, когда его уже нет, осталась бы хоть одна яркая картина этой запоздалой любви, в которую я, бестолковая, упрямая, гордая ведьма, упорно не хотела верить.

Соли в солонке не было, и ОНА достала из шкафа банку. Голубцы уже давно остыли, но ОНА не заканчивала трапезу, изредка подсаливая и дотрагиваясь к пище. Так мы и не поели вместе, вздохнула ОНА, и виновата я. А он так просил, так просил… Хлеб-соль сближает, вот я и хочу сблизиться с тобой хотя бы в этом плане.

Неожиданно во рту ОНА почувствовала знакомый и неприятный привкус. Вот так, усмехнулась ОНА, у меня уже начинаются завихрения. Чайная сода пошла вместо соли. Что дальше?

Вскоре пришел муж, затем сын.

Сделав над собой неимоверное усилие, ОНА попыталась уйти от мрачных мыслей, обязывая себя функциями хозяйки, жены, матери.

Следующие два дня прошли в полных противоречиях.