Грезы наяву

При каждом движении от нее исходили волны экзотического аромата, а шуршание ее шелкового платья придавало ей романтический ореол, до сих пор еще совершенно незнакомый Мелите.

Солнечные лучи играли на бриллиантах в изящных серьгах и в кольцах, украшавших ее тонкие нежные пальцы.

«Она прекрасна, — подумала Мелита, — но я боюсь ее. Я могу понять, почему маме хотелось бежать из дома, чтобы быть счастливой с папой».

— Я думала о твоем затруднительном положении, — сказала леди Кэтрин. — И еще до приезда сюда я нашла выход из него.

— Какой? — спросила Мелита, предчувствуя, что ее дальнейшая судьба уже решена и что у нее не будет выбора. С ее мнением никто не думал считаться.

— Прежде всего я хочу, чтобы ты уяснила себе, что ни я, ни тетя Анна не намерены опекать тебя и вывозить в свет, — решительно произнесла столичная гостья.

Мелита ничего не сказала, и леди Кэтрин продолжила:

— Представь только себе, как это было бы нелепо, если бы я стала таскать за собой хвостом молоденькую девушку. Могу тебя уверить, что в тридцать пять лету меня нет ни малейшего желания выступать в качестве дуэньи.

Как они обе отлично знали, ей было уже тридцать девять, но Мелита не стала возражать, и леди Кэтрин снова заговорила:

— Твоя тетя Анна собирается жить за границей, так как ее муж назначен послом в Париж, а этот город — совсем неподходящее место для такой девочки, как ты.

— Я подумала, — сказала Мелита, прежде чем ее тетка успела еще что-нибудь добавить, — что можно было бы найти… какую-нибудь почтенную особу, которая согласилась бы жить со мной. Я уверена, что найдется какая-нибудь… бывшая гувернантка или… обедневшая дворянка… которая была бы рада иметь кров над головой.

— Вряд ли такое возможно, — сказала леди Кэтрин, — но раз уж ты, Мелита, упомянула о гувернантках, это как раз то, что я имела в виду.

— Мне… стать гувернанткой? — спросила Мелита.

— Не совсем так, — покачала головой леди Кэтрин. — На прошлой неделе я получила письмо от одной своей приятельницы, вдовствующей маркизы Сэрл, в котором она просит меня найти компаньонку для ее внучки.

— Компаньонку? — переспросила Мелита.

— Пожалуйста, не повторяй за мной как попугай каждое мое слово, — раздраженно поморщилась леди Кэтрин. — Ты должна мне поверить, Мелита, что это совершенно исключительное место, просто идеальное, на мой взгляд, если только у тебя хватит ума на нем удержаться.

И снова по ее тону было ясно, что она находила это маловероятным.

— Вся беда заключается в том, — продолжала леди Кэтрин, — что ты слишком молодо выглядишь, и, хотя тебе уже исполнилось восемнадцать, в это очень трудно поверить.

— Я в этом не виновата, — рискнула оправдаться Мелита.

— Сомневаюсь, что ты станешь выше ростом, хотя, надо надеяться, ты утратишь это глупое детское выражение, — заключила леди Кэтрин, критически оглядывая девушку с ног до головы.

Мелита ничего не ответила.

Ей пришло в голову, что одной из причин нерасположения к ней тетки была ее внешность. Будучи очень похожа на мать, Мелита знала: что бы там ни говорила тетка, она по меньшей мере недурна собой, если и не красавица, какой ее считал отец.

— Большая честь, — сказал он во время обеда за неделю до смерти, — сидеть за столом между двумя самыми очаровательными женщинами в Англии.

— Ты нам льстишь, дорогой, — с улыбкой отвечала мать, — но мне это нравится, поэтому всегда делай мне такие комплименты.

— Ты меня покорила с первого взгляда, — признался капитан Уолфорд жене, — но чем старше ты становишься, тем делаешься красивее, и я уверен, то же будет и с Мелитой.

— У нее еще много времени впереди, — улыбнулась мать, — но я рада, что наша дочь — настоящая красавица. Я очень ей горжусь!

По выражению глаз тетки Мелита догадывалась, что ее наружность не пришлась богатой родственнице по вкусу. «Может быть, дело в том, — подумала она, — что хотя тетя Кэтрин еще прекрасна, но в уголках рта и под глазами у нее уже появились предательские морщинки, которых не было на лице матери».

— Для тебя это уникальная возможность, — продолжала леди Кэтрин, — потому что внучка маркизы не только происходит из семьи Сэрл, о которой, я полагаю, ты слышала даже в этой глуши, но она еще и богатая наследница.

— Сколько ей лет? — спросила Мелита.

— Кажется, около двенадцати. Ее бабушка написала мне, что девочке нужно общество более утонченной и образованной особы, чем эти гувернантки, которых никак нельзя назвать леди.

— Но, тетя Кэтрин, я уже слишком… взрослая, чтобы быть компаньонкой двенадцатилетней девочки, — неуверенно сказала Мелита.

— Ты, разумеется, будешь руководить ею, а не играть с ней в куклы, — возразила леди Кэтрин. — Я полагаю, у нее есть учителя по разным наукам, твоей же обязанностью будет направлять ее и оказывать на нее положительное влияние.

При этих словах на лице Мелиты, вероятно, отразилось сомнение, потому что леди Кэтрин добавила сердито:

— Да пойми же, наконец! Я точно знаю, что нужно маркизе. Ребенок, очевидно, трудный, и кто-кто, а Миллисент Сэрл не пожелает тратить время на строптивую внучку.

— А ее мать жива? — спросила Мелита.