Грёзы о Закате(СИ)

И двух недель не прошло, как я снова увидел такое же мрачное выражение: Настя рассказала, что Вика неотступно преследует её, что эта дочка замзама большой шишки в той индустрии, в которой я намереваюсь работать, желает видеть меня, хотя и не претендует на меня как мужа. «Можешь встречаться с ней. Когда я отъезде» — таково было её, как показало время, ошибочное решение. Возможно, Настя не рассказала мне о всех изобретениях или шантаже Вики, и, вероятно, я сам совершил ошибку из-за вспыхнувшего желания увидеть Вику. Грешен, каюсь! Должно быть, есть в моей крови гены неизвестного предка-мусульманина. Угу, скажите ещё, что у молодых стопроцентных по крови православных гормоны вообще не играют. Впрочем, мы, русские, часто прикалываемся на тему нашей принадлежности к татарам. А на закате, то бишь, на западе в это свято верят. Кто бы мне объяснил, когда и с какой стати на западе невзлюбили русских?

Встречи с Викторией были редкими, и я прилагал все свои вербальные способности и уходил от её попыток более тесного и телесного контакта. «Мудрость» её взора уже казалась сиянием глаз хищной кобры, завлекающей меня гипнозом. В зимнюю сессию резко поговорил с ней и попросил её оставить меня в покое, поскольку впереди госэкзамены и диплом. Осознав, что запутался в отношениях с девушками, я с головой погрузился в учёбу и дипломную работу, и бессонные ночи проводил, в основном, в читальном зале общаги. Даже не заметил, как на горизонте появился Андрей. «Вечный студент» по его определению своей персоны. Из богатеньких. Он, вроде бы, «запал» на Настю. Встречался также с Викой. Я с нервным любопытством смотрел на развитие его отношений с девушками. Моя Афродита успокоила меня, упомянув как-то мимоходом, что отшила надоедливого сынка олигарха. Но он с упорством маньяка искал с ней встреч. При гламурном образе жизни, как Анастасии, так и преемника состояния своего отца-олигарха, такие встречи происходили вроде бы случайно. Из редких бесед с Эндрю, — а он себя в Москве именовал, как правило, по-английски, — я выяснил, что Настя так и не сказала ему о взаимности в наших отношениях, и Вика ему мало что поведала, кроме того обстоятельства, что Настя и я «понаехавшие из Полоцка». Посещая иногда с моей невестой светские вечеринки, давно убедился в том, что на этих «get-togethers» или тусовках можно битый час говорить со знаменитостями буквально ни о чём. Там, конечно, питательная среда для гламурного бизнеса. Но такая среда не для меня. Накануне моей защиты диплома, Эндрю предложил за его счёт провести две-три недели, желательно в начале августа, на Сейшелах, куда он обещал прийти на яхте. Вот такой блин, то бишь, pancake, ежели по-английски! Выразив показное восхищение, подробно расспросил о яхте, и он добрых полчаса рассказывал о своей любимице. «Халява! Заодно проверим, кто как кого любит» — с такой мыслью, отчасти замешанной на ревности, я выдал своё согласие.

Согласием Настеньки я заручился в тот же вечер. Напомнив о моём обещании жениться, она обусловила желание лететь на Сейшелы требованием обвенчаться в церкви: «С государством и загсом определимся позже, а венчание в церкви сама организую. Незамедлительно. В грехе ты более и далее жить не будешь». Наше венчание было весьма скромным — в церквушке на окраине столицы — и, по искреннему желанию Анастасии, «без папарацци».

Увы, отказаться от халявы не смог! Мы полетели на Сейшелы. Вике моя жена объявила о состоявшемся венчании уже на подлёте к острову Мае, самому большому среди островов. Во избежание недоразумений. Вика прикусила губу и сказала мне: «Дурак ты, Буйнович! Мой папенька мог бы пристроить тебя в министерство. Теперь облом'с для тебя!» Я хмуро ответил, что эту тему мы обсуждали и давным-давно закрыли.