Грезы об Эдеме

Итак, поиск любви заменил поиск Бога. Вас это изумляет? А разве это не так? Повторяю: просто включите радио. Подавляющее большинство популярных песен доносит до нас «религиозность» романтической любви. Вспомним этимологию слова «религия» — «связывать вновь», «воссоединять». До сих пор мы искали эту связь, стремясь воссоединиться с высшим; сейчас мы ищем ее, пытаясь проникнуть в Другого. Вслушиваясь в любую песню, можно распознать в ней такой хорошо знакомый нам поиск этого Другого: знание того, что он (или она) находятся прямо за следующим эмоциональным поворотом, радость от встречи именно с Ним, смятение, которое вызывается активизацией комплексов, гнев и горечь, вызванные конфликтом и болью, скорбь из-за утраты — и последующее возвращение к новому поиску, который будет продолжаться в следующей, тысячной песне тысяча первого цикла.

Если бы удалось написать песню, в которой соединились бы все эти стадии поиска Доброго Волшебника, можно было бы не только заработать большие деньги, но и создать основную религию западной цивилизации. Движущая сила этой романтической фантазии намного превышает мотивирующую силу экономической конкуренции. Объединяя взгляды на современный мир Т.С. Элиота и Альберта Камю^*, можно сказать так: «Они делали деньги и прелюбодействовали». Ни одна жизненная философия их не увлекает надолго, но эти две цели сохраняются постоянно.

Огромная власть лжебогов заключается даже не в силе изощренного соблазна, которой они обладают, а в сохранении ими способности внушать непререкаемую веру в себя, несмотря на их многочисленные предательства. Многие популярные песни фактически знаменуют непреклонную сердечную решимость снова приступить к неистовому поиску Доброго Волшебника. Популярность книги и фильма «Мосты графства Мэдисон»^* — еще один пример религиозной силы этого романтического влечения и нескончаемого поиска. Однажды, в середине вашей скучной и тоскливой жизни, появится судьбоносный сказочный пришелец и откроет для нас жизнь, которой вы достойны, благословит и поддержит ваше преображение, а затем навсегда исчезнет, оставив вас наедине с обыденностью и рутиной, — с душой, пылающей страстью. Поцелуи — это Судьба^*. Ни один партнер, даже самый хороший, не может состязаться с такой фантазией.

Существуют и другие случаи, когда любовь и брак не являются тождественными. Многие супружеские отношения просто развиваются за рамками невидимого договора между партнерами. Какие бы комплексы или запрограммированные идеи Я и Другого ни вдохновляли заключить брак, человеческая психика всегда уводила их в другом направлении. Не то чтобы у людей пропадала влюбленность: просто изначальные побудительные мотивы постепенно теряли свою силу, уступая место другим соображениям, или же комплекс «решал», что Другой больше не соответствует ожиданиям Я, сформированным исходной программой.

Если супружеские отношения не способствовали личностному росту человека — это большое несчастье. Внешняя продолжительность брака вовсе не дает повода для торжества, ибо кто может знать, как за это время изменилась душа каждого супруга? В данном случае вспоминается стихотворение Кристиана Моргенштерна «Два осла»:

Как-то один депрессивный осел
К супруге явился и молвил ей: «Все!
Мы долго молчали и ночью, и днем,
Вместе мы жили и вместе умрем!»
Случалось же это почти каждый час,
Радостно жизнь их течет и сейчас²².

Я полагаю, что «весело» сказано иронично, в расчете на публику, и что за этой иронией скрывается множество ран. Ибо сколько членов супружеских пар развиваются примерно в одном и том же направлении и примерно одинаковыми темпами? Редко бывает так, что оба они воспринимают жизнь на одинаковом уровне сознания или обладают равной способностью решать трудные проблемы. Чаще один из партнеров уже не соблюдает неосознанные условия взаимоотношений, а другой, наоборот, изо всех сил цепляется за формальный договор, который они заключили при вступлении в брак. Первый чувствует фрустрацию и впадает в состояние депрессии; второй ощущает тревогу и хочет все взять под свой контроль. Согласно моему опыту, чаще всего именно женщины стремятся к изменению и развитию. Может быть, так оно и есть, ибо женщины, наверное, более сосредоточены на межличностных отношениях, а мужчины больше связывают свое благополучие с такими внешними факторами, как карьера и собственность. И те, и другие могут быть в равной степени несчастны, но в центре их внимания — совершенно разные вещи. Женщины стремятся «перекроить» отношения, то есть перенести их на другую психологическую основу; мужчины скорее склонны исправлять в отношениях то, что в них «сломалось» или испортилось. Их цели одинаковы, но средства достижения прямо противоположны.