Грезы президента. Из личных дневников академика С. И. Вавилова

Переживания Вавилова по поводу поражений первых лет войны, эвакуации, блокады Ленинграда, радость от изменения ситуации и, наконец, победы – совершенно естественны и неоригинальны: те же, что и у всей страны. Единственное, что нужно отметить, – усиление под влиянием мировой войны «общемировой», «геополитической» темы в размышлениях Вавилова. «Что будет с людьми после войны? Постепенное распространение коммунистического строя? Новая война с ракетами и урановыми бомбами?» (21 января 1945). «Коммунизм на всей Евразии в ближайший десяток лет несомненен для меня» (1 февраля 1945). «…в мире ‹…› пошла настоящая буря. Должен он перемениться и стать, вернее всего, коммунистическим» (20 марта 1949). «Ясная победа коммунизма. ‹…› старому миру конец пришел. Непобедимое знамя революции. Начало новой истории для всего мира» (6 ноября 1949). «Сталинский юбилей стал очень внушительным политическим событием. От китайцев до финнов. Это – сила непобедимая. Коммунизм близок к мировой победе» (23 декабря 1949). «Не приходится сомневаться в победе коммунизма всюду в ближайшие годы» (1 января 1950). «Вчера был в Большом театре, траурное ленинское заседание. Сталин. Мао-Цзе-Дун. Красное с золотом. На свете, в сущности, началась мировая революция. Поднялся и побеждает коммунистический восток. Полная глупая растерянность на Западе. Французы по радио пытаются петь toujours l’ amour[252], Америка не знает, что начать. Начало конца. Думаю, что войны не будет, коммунизм победит и без войны» (22 января 1950). «Коммунизм переворачивает мир, и, конечно, лет через 10 на свете будет совсем иное» (29 января 1950). «Весь мир зашевелился и идет volens nolens[253] к коммунизму» (16 апреля 1950). «Призрак коммунизма», который и раньше бродил по Европе перед взором Вавилова, стал с годами еще более ярким и отчетливым.

Всего через два месяца после окончания войны Вавилова зашвырнуло на вершину советской научной иерархии.

4 марта 1911 г. 20-летний Вавилов, философствуя, кто он и кем ему быть, записал: «…я не ворона в павлиньих перьях, а скорее павлинье чучело, дожидающееся павлиньей души». Павлинья душа так и не появилась. В поздних дневниках, в основном после избрания президентом Академии наук, Вавилов больше десяти раз сравнивает себя с «вороной в павлиньих перьях»[254]: «Я совсем перестал быть самим собою. Нет у меня ни самомнения, ни самоуважения, известны мне мои недостатки, знаю, что я совсем по существу не „эминент“[255] – а потому неловко и противно это низкопоклонство. Чувствую себя раскрашенной куклой и вороной в павлиньих перьях» (26 октября 1945), «Президентство свое до сих пор ощущаю как павлинье оперенье, совсем ко мне не пристающее» (1 января 1946). Другое нередкое сравнение – со «свадебным генералом»: «Времяпровождение свадебного и похоронного генерала» (16 декабря 1945), «Из меня делают скверного „свадебного генерала“» (13 января 1946). Очень ярко Вавилов выражает свое отношение к президентству в записи от 30 января 1949 г.: «Как-то странно устроила судьба. Я – философ, мечтатель и на этой горе, где так дует».