Грядущий Аттила

Поколебать этот ответ — этот способ мышления — невозможно. Ибо люди с подобным складом ума (в другой книге я назвал их "уравнителями"), верят в изначальную доброту и миролюбие человека. Это для них непоколебимая аксиома. А коли так, причины зла, жестокости и кровопролитий в мире нужно искать в пороках и ошибках цивилизации. Сами того не замечая, они тоже пристрастились к наркотику ненависти. Только ненавидят они не убийц, а злых генералов, глупых политиков, жадных эксплуататоров — именно их они считают виновниками кровавого пожара на планете. Чем бессмысленнее, чем кровавее будет новое нападение террористов, тем выше взметнётся волна ненависти либерала-уравнителя к "угнетателям", тем острее будет пережитое им упоение собственной правотой и непогрешимостью.

Автор предлагаемой читателю книги должен сразу сознаться: ответ "мы их обидели, мы перед ними виноваты" не кажется ему убедительным. Уж как были виноваты немцы перед евреями или японцы — перед китайцами, а никакого особого направленного террора против немцев или японцев со стороны евреев и китайцев мы не видим. Автор не верит и в то — да простят его Жан-Жак Руссо, Лев Толстой, Махатма Ганди, президент Джимми Картер и миллионы их последователей, — что человек по природе своей есть незлобивое мирное существо, вроде полевого суслика или австралийского ленивца, готового мирно качаться на ветке, покуда на ней хватает вкусных листьев. За долгую жизнь автор насмотрелся — наслушался — начитался достаточно про дела человеческие. От гладиаторских цирков в Древнем Риме до публичных пыток на стадионах в Красном Китае, от костров инквизиции до подвалов НКВД, от сдирания скальпа с живого пленника американским индейцем до голубого пластикового мешочка, натянутого на голову камбоджийца юным соплеменником, — вот развёрнутый — панорамный — портрет зверя, живущего в каждом человеке и только и ждущего случая, чтобы вырваться на волю из-под оков цивилизации, морали, религии.

Конечно, и сострадание всему живому свойственно человеку. Есть, говорят, в Индии секта монахов-отшельников, которые живут в лесу, питаются травами, ягодами и кореньями, а когда навещают друг друга в темноте, непременно идут с фонарём и метут тропинку перед собой метлой — не дай Бог наступить на какого-нибудь жука или муравья. Мы бережно храним память о святых и мучениках, приходивших людям на помощь с риском для собственной жизни и безопасности. Но подвиги милосердия потому так и ценятся, что они — величайшая редкость. Летопись бессмысленных — так называемых "бескорыстных" — убийств, хранящаяся в судебных архивах всех стран, длиннее в тысячу раз. А уж летописью убийств, совершавшихся во имя "великой цели", можно обмотать земной шар по всем широтам и меридианам в несколько слоёв.

Добрые и благоразумные люди склонны считать ненависть чувством тягостным, мучительным. Только мука ненависти может толкнуть человека на такой отвратительный акт как убийство — в этом они глубоко убеждены. Не имея собственного опыта ненависти, они не верят — не замечают — не хотят знать, что ненавистью можно упиваться, наслаждаться, разжигать её в себе до самоослепления. А когда на экранах показывают очередного серийного убийцу, переходившего от одной жертвы к другой без всякой ненависти, они прячут его под ярлык какого-нибудь психиатрического диагноза и забывают о нём. Упоение убийством? Такого не может быть, не бывает. Даже страшный 20-й век не смог разрушить их идеализма. Ликующее беснование толп, приветствовавших уничтожение армян в Турции, "шпионов" в СССР, евреев в Германии, классовых врагов в Китае, горожан в Камбодже, истолковывается идеалистами-уравнителями как случайность, аберрация, результат политических ошибок, натравливания, пропаганды. Автор с грустью предвидит, что добрые и благоразумные люди отложат его книгу, не пойдя дальше вступления.

К кому же он тогда обращается? Кого надеется увлечь поисками ответа на вопрос о природе терроризма? Кем хотел бы быть услышанным, если знает, что лучшая — добрая и благоразумная — часть читателей потеряна для него заранее?

ОН ОБРАЩАЕТСЯ К ТЕМ, КТО ГОТОВ ЗАЩИЩАТЬСЯ.

Он верит, что есть ещё на свете много людей, разделяющих его печальное убеждение: не бывает и не может быть в реальной политике выбора между добром и злом — только выбор между злом и кошмаром, между недобрым и чудовищным. Политическая история мира показывает нам наглядно и убедительно, что сплошь и рядом достойный человек, с чувством ответственности перед своим народом, культурой, верой, страной вынужден был добровольно становиться на сторону недоброго, злого, жестокого, чтобы противостоять очередной волне озверения, накатывавшей на мировую цивилизацию.