Грязь кладбищенская

– Вот именно, Нора. Словно удивительный колдовской сон. Будто ты на краю скалы. Внизу под тобой разверзается тонь. Ты трепещешь от ужаса… А потом голос Джека Мужика доносится до тебя снизу, из глубины. Мелодия берет верх над твоим страхом. Ты словно отпускаешь себя на волю… И чувствуешь, как скользишь все дальше, дальше… В глубину, ближе к этому голосу…

– О Господи, Муред! Хоу триллин! [31] Оныст…

– Никогда еще я не видела ни единой женщины, которая смогла бы вспомнить, что за песню пел Джек Мужик. Мы готовы были позабыть все, кроме того пыла сердечного, что он вкладывал в свои песни. В окрестных деревнях не нашлось бы ни одной молодой женщины, которая не сумела бы отыскать дорогу к дому Джека по его следам. Я часто замечала девушек на торфяных делянках, и стоило им только увидеть Джека Мужика за резкой торфа или за домашними делами, как они ползком готовы были ползти по ручейкам и болотцам, одержимые любовью к его песням, лишь бы услышать, как он поет. Я видела Катрину Падинь за этим делом – и сестру ее Нель тоже видела…

– Смашин, Муред. У культурных людей это называется “любовный треугольник”…

– …“И вот поднялся Джек Мужик
С рассветным пеньем птиц,
И двинулся на ярмарку
Искать себе девиц…”

– …Был как раз день большой ярмарки свиней, когда Нель Падинь и Джек Мужик сбежали вдвоем. Ее семья была вне себя от ярости. Не знаю, есть ли у вас такой обычай в Дивных Лугах, Доти, но старшей дочери полагается выходить замуж первой…

– …“Она несла его сквозь хлябь
Лугов, трясин, болот,
Но лишь глядели им вослед
Птенцы, разинув рот”.

– Джек жил на том конце болот, где вокруг ничего, кроме топей и пустошей.

– Как же, Муред Френшис. Я в жизни не видал более запутанной тропинки, чем к дому Мужиков. Не я ли вывихнул лодыжку, когда возвращался оттуда в день свадьбы…

– …Конечно, ты, потому что налакался там, как это частенько с тобой бывало…

– …В ночь перед свадьбой в доме Падиня Катрина ревела в углу, в задней части дома, и рожа у нее была, как у полночного призрака. Мы, девушки, там сидели стайкой. Нель тоже была с нами. И вот она взялась вышучивать Катрину: “Так-растак, Катрина, по-моему, тебе стоит выйти за Бриана Старшего”, – говорит. А Катрина ему только перед этим отказала…

– Я там была, Муред. “Джек мой, – сказала Нель. – Старшего Бриана мы оставим тебе, Катрина”. Катрина просто ума лишилась. Рванулась прочь и больше не приближалась к комнате до утра. И в церковь на следующий день она тоже не пошла.

– Я как раз нареза́л в этот день охапку вереска, Муред, и видел, как она бродила по болотам у Желтого холмика. Даже когда свадьба уже была в полном разгаре в доме Мужиков…

– Ноги ее больше не было на участке Джека Мужика – ни в тот день, ни в какой другой после. А когда Катрина проходила мимо Нель, можно было подумать, будто та больна оспой. Сестра так и не простила ее за Джека…

– “ … Бриан удал, и скотом и землею богат,
Только удачи ему не видать и здоровья, пока не женат”.

– …Несмотря на все свои богатства, Бриану так и не повезло найти себе жену. Черт его дернул пойти свататься к Катрине снова…

– “ … «Вот же дьявол, – Катрина сказала. – Поглядите, какая свинья,
Так ошпарим его, ошпарим, подавайте-ка чайник с огня»”.

– Очажный крюк, вот чем пользовались для этого дела к востоку от Яркого города. Например, когда явился Патс Мак Кра…

– Такой способ отказа и к западу от него тоже был в ходу, Доти. Оныст. Взять хоть меня, например…

– А вы слыхали, что вытворила сестра Портного, когда к ней пришел свататься какой-то старый хрыч из Озерной Рощи? Взяла нож из ящика и начала его точить прямо посреди дома. “А вы пока его попридержите”, – говорит…

– О, эта бы могла, точно-точно. Эти, из рода Одноухих…

– И что же вы думаете, после всего этого Катрина возьми и выйди замуж за Шона, сына Томаса О’Лиданя, не сказавши ни да ни нет, когда тот явился просить ее руки…

– Бога ради, Муред, слишком хорош для нее был Томасов Шон…

– Он владел большим наделом песчаной земли…

– И работник был славный, обрабатывать ее умел…

– И дом у него был просторный и зажиточный…

– Этого она и жаждала, ясное дело. Заполучить больше добра и денег, чем у Нель. И жить при этом достаточно близко к Нель, чтобы каждый божий день мозолить ей глаза своим добром и деньгами, которых у самой Нель, конечно, не водилось.

– “«Просторно гумно мне, – сказал кот Катрины.
Мне вдоволь и масла, и сливок теперь.
Ухожен и счастлив, любим и обласкан,
Ну разве так скажешь про котика Нель»…”