Грязь кладбищенская

– …Вот на какую смерть обрек бы я Джуан Лавочницу: заставил бы ее хлебать ее же кофей…

– И носить ее же клоги…

– А тебя, Проглот, я бы обрек на смерть, заставив пить портер до тех пор, пока он не хлынет у тебя из ноздрей, из глаз, из ушей, из-под ногтей, из подмышек, из бровей, меж пальцев ног, из коленных ямок, из локтевых сгибов и из-под корней волос, покуда ты сам семь раз не пропотеешь портером…

– Самая годная для тебя смерть – заставить тебя живьем смотреть на то, как Керри выиграло у Голуэя в финале Всеирландского чемпионата сорок первого и как “Розу Трали”[152] играли на заднице у Конканнана…

– …Смерть, на которую я обрек бы тебя и каждого потомка подлого Одноухого племени – заставил бы вас…

– Заставил бы их кричать: “Да здравствует де Валера!”…

– Нет. А вот смерть, на которую я бы обрек Придорожника…

– Оставил бы его мне. Пока я не запихаю ему крепления для крыши прямо в пасть, оттуда – в глотку, а дальше в кишки, и прямо…

– Оставить его мне, чтобы я забил его кияночкой, которую он у меня украл…

– А я бы с радостью отрезал ему голову серпом…

– Разве не проще было бы повесить его на моей веревке…

– Пядар Трактирщик? Утопить его в разбавленном виски…

– Пол? Заставить его с пересохшим горлом ждать, пока Знатный Ирландовед не дочитает свой “урок”…

– …Разрази дьявол его и его бессмысленные стихи! Не давать этому никчемному нахальному мерзавцу жрать ничего, кроме этого самого его “Святого праха”…

– Смерть, на которую Катрина Падинь обрекла бы Нору Шонинь, – заставила бы ее дезинфицировать себя всю, а в особенности ноги…

– Попридержи язык, отродье…

– …А писатель? Он оскорбил Кольма Килле, безмозглый щенок. Приговорить его совершить столько же паломничеств, сколько Учительница прошла ради Билли Почтальона…

– Заставить прожевать и съесть “Шестьдесят одну проповедь”…

– Заставить его публично покаяться перед всем народом за свою ересь и за оскорбление Кольма Килле, заставить смиренно попросить прощения за все, что он когда-либо написал, за всех юных невинных дев, которых он совратил своими грешными стихами, за множество пар, которые он разлучил, за все счастливые семейства, которые из-за него распались, за то, что он был провозвестником Антихриста. После отлучить его от Церкви, а затем сжечь на костре. Ничем другим еретика измениться не заставишь…

– Смерть, которую Старый Учитель выбрал бы для Билли…

– Вор! Я выбрал бы такую смерть для этого проходимца…

– …Почтмейстерша! Запретить ей читать чьи бы то ни было письма, кроме своих собственных, на неделю…

– Ты прав. Неделя без грязных сплетен убила дочь Кольма Старшего…

– Говорят, Учительша сказала, будто причина смерти Старого Учителя в том…

– Что он был слишком хорош для этого мира…

– Совершенно верно, так она и сказала. Я никогда не забуду, как она еще сказала. “Тот, кто отмечен любовью богов…”

– О, потаскуха! Дрянь! Проститутка!..

– Де гряс, Учитель. Вы ведете себя как Катрина Падинь…

– …Не забывайте, что я старейший обитатель кладбища! Дайте мне сказать…

– …Кать Меньшая! Не пускать ее к покойникам…

– Ты, наверное, шутишь. Даже Африканский корпус[153] не в силах этого сделать. Уж если она почует хоть один…

– А вот какую смерть Бриан Старший хотел бы выбрать Катрине Падинь…

– Смерть вороватой кошки, задохшейся под горшком!..

– Заставить ее стоять рядом с собственным домом, и чтобы Нель проезжала мимо нее в автомобиле с надменной улыбочкой, смотрела бы на Катрину и дудела бы в рожок что есть мочи…

– О, вы только послушайте! Послушайте! Я лопну…

– Ну, что я говорю!

– Я лопну! Лопну…

4

– …“По-о-ойдешь ли ты со-о мной до-о-омой?

А по-о-од пла-а-ащом я ме-е-есто да-ам.

Кляну-у-усь те-ебе я, Дже-е-ек…”

– Écoutez-moi, mes amis. Les études celtiques. Сейчас у нас будет коллоквиум.

– Коллоквиум, ребята! Эй, Бридь Терри, Штифан Златоуст, Мартин Ряба! Коллоквиум…

– Коллоквиум, Том Рыжик!..

– Я ничего не скажу. Ничего…

– Какая жалость, что Томас Внутрях не с нами! Он был бы хорош для коллоквиума…

– Результаты моих исследований касаются полугинейского диалекта. Боюсь, в данном случае это будет не настоящий коллоквиум. Единственный язык, на котором можно правильно проводить коллоквиум, – тот, на каком ни я, ни кто из вас не говорит достаточно прытко…

– Прытко?..

– Прытко, mes amis. Первый признак настоящего коллоквиума – это прыть. Я должен сказать, мои друзья ирландцы, что мое исследование повергло меня в разочарование…

– Ой, спаси, Господи, бедняжка!..

– Mes amis, вы не сможете по-настоящему проводить никакого научного исследования того языка, на котором говорит много людей, – например, английского или русского…

– У меня большое подозрение, что он прожженный еретик…

– Единственное, что возможно – и что стоит – проводить: исследование диалекта, который знают два человека, – ну, самое большее три. Каждое слово должно сопровождаться троекратным старческим истечением слюны.

– …Был такой день, Пядар Трактирщик, не отрицай…