Грязь. Mötley Crüe. Откровения самой скандальной рок-группы в мире

Я был готов сделать это. Мне даже уже было плевать на Иззи. Им я всегда успел бы заняться. Он даже позвонил мне и извинился за то, что он сделал с Шариз. Что касается Слэша и Даффа МакКагана, несмотря на этот инцидент, мы остались друзьями — они-то знали, каким говнюком был Эксл. Я хотел выбить дерьмо из этого маленького панка и заставить его заткнуться навсегда. Но я так и не получил от него ответа: ни в тот день, ни в том месяце, ни в том году, ни в том столетии. Но моё предложение все еще остаётся в силе.

Глава 8. Томми «Подобно отважным улиссам [75] , приплывшим домой с войны, наши герои обнаруживают, что высшие силы условились считать их поропавшими в море»

Мы больше не тусовались, не устраивали вечеринок, не совали свои члены, куда не следует. Мы просто летали из города в город, играли свои чёртовы концерты и скорее сваливали оттуда. Впервые мы функционировали, как механизм, а не как четверо диких животных. Но вскоре мы даже начали мыслить, как машина.

Тур начинался как красивый сон: мы имели наш первый альбом на первом месте, который был так безумно популярен, что каждая чёртова песня с него, в конце концов, была выпущена в виде сингла. Мы были на обложках всех журналов. У нас было такое грандиозное сценическое шоу, оборудование для которого перевозилось дюжиной грузовиков, и ещё много всего такого, чего мы, возможно, даже не могли себе представить, сидя в Пёстром доме и поджигая Никки. Там было тридцать шесть стэков «Marshall», тридцать шесть стэков «SVT» и, чёрт побери, летающая ударная установка, о которой я мечтал всю свою жизнь.

Концерты посещали фантастические толпы народа. Они знали каждую строчку, каждый аккорд, каждую сильную долю с каждого альбома. И впервые мы были достаточно вменяемы, чтобы по-настоящему оценить всё это. А также, достаточно женаты. У всех нас были новые жёны или невесты, которым мы хотели оставаться верными: я был с Хизер, Мик — с Эми, у Винса была Шариз, а Никки сделал предложение Брэнди (хотя он, вероятно, не очень сильно ждал празднования Дня Благодарения в доме её матери). «Motley Crue» теперь были четырьмя чуваками в наилучшей своей физической форме, с тех самых пор, когда они только появились на свет.

Но затем осень увяла в зиму, зима обернулась весной, а весна зацвела к лету, а мы всё ещё были в дороге без каких-либо признаков остановки. «Электра» по-прежнему выпускала синглы с альбома, и Дуг Талер, который теперь управлял нами один, распланировал для нас туры и фестивали на весь следующий год.

Через некоторое время уже не имело значения, сколько денег мы приносим или сколько недель наш альбом находился в лучшей сороковке, мы просто не могли заставить себя снова надеть эти кожаные штаны для очередного выхода на сцену. Возможно, если бы нам разрешали совершить тур с крутой группой на разогреве, типа «Iggy Pop» или «Husker Du», вместо того, чтобы быть вынужденными способствовать низкопробным поп-метал позёрам, таким как «Warrant» и «Whitesnake», мы чувствовали бы себя намного лучше. Возможно, если бы у нас время от времени была неделя отпуска на Багамах, где мы могли бы просто ничего не делать, то мы провели бы нормальный тур. Но звукозаписывающий лейбл волновался, что мы можем потерять импульс. Мы были машиной для зарабатывания денег, и они хотели, чтобы мы продолжали работать до тех пор, пока не сломаемся. И мы, чувак, действительно сломались.

Началом конца стало соло на летающей ударной установке в Нью-Хейвене, штат Коннектикут. Как мне казалось, для людей это всегда было ключевым моментом — видеть то, что я делаю, когда играю. В ранние времена «Motley» я пробовал использовать зеркала, но это никогда по-настоящему не работало. Затем, перед туром «Girls, Girls, Girls», мне приснилось, что я играю на барабанах в клетке, которая вращается вокруг своей оси, подобно гироскопу[76]. Так что мы построили это хитро устроенное гетто, где автокар подвозил барабаны к переднему краю сцены, и двигатель по-всякому вращал ударную установку, в то время как я играл вверх тормашками и прочее такое дерьмо. На самом деле, поначалу у меня жутко кружилась голова, но затем я вспомнил то, чему меня учили на уроках балета, когда я был ребенком, и начал выбирать точку на стене, чтобы при вращении фиксировать на ней взгляд.