Читаем Грязь. Mötley Crüe. Откровения самой скандальной рок-группы в мире полностью

“Потому что это круто”.

“Господи, да ты совсем сбрендил!”

Но мы все к тому времени сбрендили. Чего Винс не понимал, так это того, что пока он лечился от алкоголизма, все мы достигли нового пика нашей зависимости. Мы торчали дома и не знали, чем себя занять после такого интенсивного тура. Наши подруги и жены — Лита у меня, Вещь у Мика и Хани у Томми — покинули нас, и мы остались одни. Поэтому Мик утопил себя в крепких самодельных коктейлях, Томми — в галлонах водки и эйтболах[39], что же касается меня, то это был период, когда я начал систематически принимать наркотики.

Каждый раз, когда я приходил домой из студии, я открывал дверь, повсюду в передней были люди, они слушали музыку, кололись, трахались… Я проходил мимо них, потому что не знал, кто они такие, и падал на свою кровать. По всей моей комнате были разбросаны иглы и книги. Я читал о взаимоотношениях между театром, политикой и культурой, начиная с тех времён, когда шутов, которые не могли рассмешить короля, казнили, заканчивая более новыми идеями, например, эссе Антонина Арто (Antonin Artaud) на тему «Театр жестокости» («The Theater of Cruelty»). Первоначально мы собирались назвать альбом «Развлечение или смерть» («Entertainment or Death»), но спустя неделю после того, как Дуг Талер наколол эту надпись у себя на руке, мы изменили название на «Театр боли». Я украл его то ли из эссе Арто, то ли у девчонки по имени Дина Кансер (Dinah Cancer), с которой я встречался пару раз (которая играла в группе «45 Grave»), то ли у них обоих.

В студии никому не нравился звук, который издавали все наши инструменты. Но мы были слишком пьяны, чтобы что-нибудь с этим поделать. Мик бесился оттого, что должен был использовать усилитель «Gallien-Krueger», вместо своего «Marshall», хотя он чуть было не описался от счастья, когда к нам в студию зашёл Джефф Бек[40] и попросил у него медиатор.

Я написал всего пять песен, и все их мы записали. Поэтому нам пришлось разорить старые демо-записи, чтобы набрать песен на полный альбом. «Home Sweet Home» была одной из первых песен, которую мы поставили на магнитофон, и она унесла наши мысли и чувства в те самые времена, когда мы были ещё без единого гроша, одинокие, безрассудные и смущенные бродяги, жаждущие некой защищённости, возможно, тоскуя по семейным, близким отношениям или по смерти. Но мы записывали её с таким трудом: мы приходили в студию, делали два дубля, отвергали их оба, а затем нам всё это надоедало, и, сытые по горло, мы расходились по домам. И так — каждый день в течение недели только с одной «Home Sweet Home», продвигаясь очень медленно и практически не добиваясь желаемого результата.

Пока мы работали над песней, в студию приехал наш бухгалтер с восходящей актрисой по имени Николь. Она была очень симпатична, но её волосы, зачёсанные назад, были залачены таким образом, что лежали густой и плоской лепёшкой на её макушке. На первый взгляд она показалась мне нудной, закомплексованной грымзой, похожей на адвоката. Я всегда был довольно равнодушен к девочкам. Я любил ложиться с ними в постель, но как только я кончал, я выходил из комнаты и, если мы были в туре, стучал в дверь моих коллег по группе, чтобы посмотреть, чем они занимаются. Я не знаю, за что все они любили меня: я был плохим кандидатом на роль бойфренда. Я был занудой, я обманывал, и я не был заинтересован в том, чтобы кто-то постоянно упрекал меня в этом.

После пары дней наблюдения за Николь на репетициях я спросил её, “Как ты насчёт того, чтобы отведать тайской кухни?” Я привёз её в ресторан под названием «Toi», который находился рядом с домом, где жили мы с Роббином.

После пары бутылок вина, я спросил её, “М-мм, ты когда-нибудь нюхала смэк?”

“Нет”, ответила она.

“А кокаин?”

“Да, кажется, пару раз”.

“Знаешь, что такое льюдс?[41]

“Гм, думаю, знаю. Возможно, однажды пробовала”.

“Хорошо, тогда вот, что я тебе скажу. У меня есть смэк, кокаин и льюдс, если хочешь, поехали ко мне. У меня припасена ещё парочка бутылок виски, т.ч. мы сможем здорово повеселиться”.

“Поехали”, сказала она. Думаю, что она умирала от желания вырваться из своего традиционного окружения яппи, чтобы провести ночь с плохим парнем, а затем возвратиться в свой привычный мир и, сидя в офисе возле ватеркулера, возможно, сплетничать с другими чопорными сучками о том, как всё это не в её духе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Отто Шмидт
Отто Шмидт

Знаменитый полярник, директор Арктического института, талантливый руководитель легендарной экспедиции на «Челюскине», обеспечивший спасение людей после гибели судна и их выживание в беспрецедентно сложных условиях ледового дрейфа… Отто Юльевич Шмидт – поистине человек-символ, олицетворение несгибаемого мужества целых поколений российских землепроходцев и лучших традиций отечественной науки, образ идеального ученого – безукоризненно честного перед собой и своими коллегами, перед темой своих исследований. В новой книге почетного полярника, доктора географических наук Владислава Сергеевича Корякина, которую «Вече» издает совместно с Русским географическим обществом, жизнеописание выдающегося ученого и путешественника представлено исключительно полно. Академик Гурий Иванович Марчук в предисловии к книге напоминает, что О.Ю. Шмидт был первопроходцем не только на просторах северных морей, но и в такой «кабинетной» науке, как математика, – еще до начала его арктической эпопеи, – а впоследствии и в геофизике. Послесловие, написанное доктором исторических наук Сигурдом Оттовичем Шмидтом, сыном ученого, подчеркивает столь необычную для нашего времени энциклопедичность его познаний и многогранной деятельности, уникальность самой его личности, ярко и индивидуально проявившей себя в трудный и героический период отечественной истории.

Владислав Сергеевич Корякин

Биографии и Мемуары