Грязь. Motley crue. Признание наиболее печально известной мировой рок-группы

К тому времени мы дрались каждый день, и это не могло не сказываться отрицательно на развитии Тэйлэр, не говоря уже о моём развитии. Я пытался найти хотя бы единственную причину, по которой она должна была оставаться в моей жизни, и не мог придумать ни одной. Даже её чувство юмора, которое мне поначалу так нравилось в ней, исчезло, и наши отношения стали носить характер постоянного негатива и взаимных обвинений.

Когда я попросил её съехать, она пришла в ярость и сказала, что она никуда не поедет без своей одежды, мебели и прочего дерьма. “Знаешь что”, сказал я ей. “Ты получишь весь свой хлам, когда вернёшь мне моё обручальное кольцо. Потому что,сука. свадьбы не будет, и это — факт, чёрт тебя побери!”.

“Чтоб ты сдох”, - со злостью проговорила она, добавив примерно сто скорострельных проклятий поверх этого.

“Ну, тогда ты не получишь своё дерьмо”. И с этими словами я схватил её и препроводил к двери. Странно, мне не пришлось принуждать её к этому. Казалось, она шла даже слишком охотно. Я был удивлен, что она снова не устроила драку, потому что она была грёбаной скандалисткой.

Час спустя в мою парадную дверь раздался громкий стук. Я посмотрел на охранный монитор, и там стояла она в сопровождение долбаных полицейских. Я подумал, что полицейские восстановят справедливость, так как дом принадлежал мне, и я имел право потребовать у неё убраться с территории моей собственности. Но я ошибался. Очень ошибался. Она приложила все свои силы, чтобы изобразить самую душещипательную трагедию, которую полицейские когда-либо слышали. Она подставила меня.

“Мистер Ли”, сказал офицер по селектору. “Вы должны впустить её, чтобы она могла забрать свои вещи”.

“Чувак”, возразил я. “У неё мое кольцо”.

“Меня это не касается”, сказал он. “Она должна войти и забрать своё имущество”.

Я всплеснул руками и открыл грёбаную дверь. Полицейский ввалился в сопровождение Бобби. Она направилась прямиком в спальню. Я хотел последовать за ней, но полицейский остановил меня.

“Не входите туда!”

Я был обескуражен. “Что вы хотите сказать этим “не входите туда”? Это моя, бля, спальня. И там мои личные вещи”.

“Я хочу, чтобы вы ждали снаружи и сохраняли спокойствие”.

“Это чушь какая-то! Я ничего ей не сделаю”.

“Вы слышали, что я сказал, мистер Ли?”

“Я слышал, мать вашу! Я только хочу удостовериться, что она не возьмёт ничего из моих вещей! Я имею на это право, не так ли?”

Полагаю, что я не имел на этого права. Т. к. прежде, чем я узнал об этом, меня бросили на пол, надели наручники и затолкали на заднее сидение их полицейской машины.

“За что вы забираете меня в тюрьму?” вопил я, когда они отъeхали.

“Нападение”.

“Что?”

“Леди говорит, что вы пытались задушить её”.

Так как это была ночь пятницы, они продержали меня там всю оставшуюся часть уик-энда, что только дало Бобби достаточно времени, чтобы вычистить всю мою хату. Когда я пришёл домой в понедельник утром, то обнаружил комнаты пустыми — стулья, столы, кровать, всё — я даже не был удивлён. Мне просто было любопытно, где она нашла перевозочную компанию, согласившуюся работать в выходные. Надеюсь, что ей пришлось заплатить им достаточно серьезное вознаграждение за сверхурочную работу, т. к. уверен, что ребята хорошо потрудились. Всё, что они оставили мне, была единственная вилка в посудомоечной машине.

Ну что за больная штука — эта любовь?! Я, чёрт возьми, тосковал по ней. И она, безусловно, скучала по мне тоже. Поэтому спустя всего несколько дней после того, как я был освобождён из тюрьмы, я оказались в квартире, которую она сняла после отъезда из моего дома — трахая её на своей бывшей кровати, чувак. На самом деле, мы больше не испытывали влечения друг к другу, но в то же самое время мы не могли окончательно разбежаться в разные стороны. Это превратилось в одни из тех отношений, когда нужно было просто застрелиться и положить конец всем этим долбаным страданиям. Мы удерживали друг друга в стороне от жизни, от встреч с другими людьми, но в то же самое время мы не могли получить достаточно друг от друга.

Во второй или в третий раз, когда мы встретились после тюрьмы, она начала наезжать на меня, потому что думала, что я интересуюсь одной из её горячих подружек. Она топала ногами и орала на весь дом в течение нескольких часов без перерыва. Я пытался обратить всё это в шутку, но это только ещё больше рассердило её. Я пробовал не обращать на неё внимания, но это только сделало её ещё более безумной. Я пытался урезонить её, но она только становилась всё более раздражённой. Наконец, я больше не мог этого вынести. Я не знал, как прекратить этот ор. Я схватил грёбаную вазу со стола, разбил её об пол, сказал, “Ты — дура ёбаная”, и уехал. Я был так расстроен. Я не мог избавиться от этой сумасшедшей бабы и от моих безумных, бля, чувств к ней, не было никакой возможности сделать это. Мне нужно было убежать из этого дерьма, выбросить всё это из головы, остановить весь этот крик. Почему я по-прежнему тратил своё время на эту сучку, которая подставила меня?